– У него слабый пульс. – Нахмурившись, Чхихун слушал сердцебиение потерявшего сознание Чин Ёнсу.

– Вас укусили? – крикнула медсестра Ха, увидев следы от зубов на руке врача.

– Мешок Амбу, срочно! Раз, два, три! Раз, два, три!

Чхихун положил руки на грудь управляющего Чина и начал сердечно-легочную реанимацию.

– Вас же укусили! – Медсестра приставила ко рту пациента аппарат и, подстроившись под ритм Чхихуна, начала искусственное дыхание.

В этот момент в палату вошла Моён в защитном костюме. Она увидела кровь, капающую с руки Чхихуна, и громко спросила:

– Что случилось? Ты в порядке?

– Пожалуйста, не разговаривайте со мной. Мне тяжело. Раз, два, три!

Со лба Чхихуна струился пот. Он ничего не слышал и думал лишь о пациенте, лежавшем перед ним. Второй раз он не сбежит, не бросит человека в опасности.

Наконец электричество в полевом госпитале было восстановлено. Лампы загорелись, и все оборудование, включая аппарат искусственной вентиляции легких и аппараты, отслеживающие показатели пациента, заработали. К счастью, сердечный ритм Чин Ёнсу тоже пришел в норму.

Моён обеспокоенно позвала Чхихуна. Врач, с отсутствующим видом проверявший показатели пациента, повернулся на ее голос.

– Ты же знаешь, что из-за укуса вероятность заражения увеличивается? – спросила Моён, нанося на рану дезинфицирующее средство.

– Да… – кивнул Чхихун.

– И ты знаешь, что, если бы не ты, этот пациент бы умер? – Моён наложила на руку Чхихуна повязку.

Тот не ответил.

– Ты стал настоящим врачом. Я возьму у тебя кровь.

После забора крови Чхихун пошел вслед за Моён. Теперь ему предстояло переодеться в больничную пижаму и ждать в изолированном отделении. В коридоре к ним подошел поджидавший их рабочий Кан и спросил у Моён:

– Он тоже заразился?

Кан Минчжэ застал Чхихуна врасплох, и тот опустил голову, словно человек, закованный в наручники.

– Будем надеяться, что нет. Пока его нужно изолировать.

Рабочий Кан уставился на Чхихуна:

– В этот раз вы поступили как настоящий врач.

Эти слова Кан Минчжэ были для Чхихуна как долгожданный дождь посреди пустыни. Душа его начала наполняться горячей живительной влагой. Чхихун сжал губы и разрыдался.

– Почему ты плачешь? Ты где-то еще поранился? – спросила Моён с удивлением.

– Нет… Все в порядке… Теперь я в порядке… Теперь я могу позвонить домой…

– О чем ты? Что случилось, Ли Чхихун? – с тревогой спросила Моён, явно не понимая, что происходит.

Но Чхихун больше ничего не сказал, а лишь продолжал всхлипывать. Он наконец выбрался из тьмы. Ему хотелось услышать голос жены и рассказать ей абсолютно все.

Как только Чхихун добрался до палаты, он позвонил домой.

– Меня изолировали, – сообщил он новость радостным голосом.

– Изолировали? Почему? Ты что, заразился вирусом М3? – спросила перепуганная супруга.

– Мог заразиться, но пока еще нет. Наверное, меня изолировали, чтобы я стал врачом.

– Ты звонишь мне первый раз за месяц. О чем ты вообще говоришь, дурачок? Ты хоть представляешь, как сильно я волновалась?

– Я люблю тебя, Чан Хиын. Я очень-очень тебя люблю, Хиын.

– Ты мой прежний Чхихун… Ты вернулся… – заплакала Хиын.

4

Над полевым госпиталем поднимался тусклый дым: солдаты со стерилизатором обрабатывали территорию в профилактических целях. Ребята, которых вывезли из зараженной корью деревни-призрака, бегали за дымом и радостно кричали. Казалось, поправилось не только их здоровье, но и духовное состояние. Хотя Сичжин знал, что вирус М3 не передается через насекомых, он все же не исключал такой возможности. Важно было не допустить, чтобы пациентов с вирусом М3 покусали малярийные комары.

Закончив дезинфекцию, военные подошли к Сичжину, наблюдавшему за госпиталем, и отдали честь. Он похвалил бойцов за хорошую работу, приказал отдыхать до переклички и отпустил. Солдаты разошлись, и Сичжин уже собирался вернуться в казарму, но увидел Даниеля, направлявшегося к парковке. Он возвращался из кампуса ООН, куда ездил за вакциной. Капитан Ю встретился взглядом с Даниелем и помахал в знак приветствия. В этот момент прибежала самая младшая из медсестер госпиталя, размахивая листом бумаги.

– Пришли результаты анализов крови. Все отрицательные.

Не дослушав медсестру, Сичжин сразу же помчался на склад снабжения, чтобы сообщить новости изолированному там Тэёну. Капитан сильно переживал из-за того, что произошло между Тэёном и Мёнчжу, хоть и не подавал виду, чтобы не беспокоить Моён. Он ничем не мог помочь Мёнчжу, но что, если бы заразился и его лучший друг? Об этом он старался не думать.

Как только карантин с Тэёна сняли, без каких-либо подсказок он отправился к Мёнчжу. Девушка спала. Тэён прислонился к стеклу и с печалью наблюдал за ее сном, как за младенцем в инкубаторе. Он очень волновался и сочувствовал любимой, но что можно было поделать? И это выражение бессилия отражалось на его лице. Сичжин как никто другой понимал чувства друга. Ему казалось, что если бы на кушетке лежала Моён с положительным результатом, то он переживал бы еще сильнее.

– Она следит за военной дисциплиной ребят, хорошо питается и вот недавно уснула, – тихо сказал Сичжин.

– Похоже на правду. – В голосе Тэёна прозвучала дрожь.

– Говорят, что в редких случаях симптомы вируса никак не проявляются.

– Она редкая женщина, поэтому надеюсь, что так и будет.

– Кстати, а вы слышали?

– Что слышал?

– Благодаря моей быстрой реакции заразившихся в городе больше нет. Когда закончится вакцинация, нас понизят с уровня «опасно» на «внимание». Поэтому капитану отряда «Моуру», а это я, объявили благодарность, – пытался пошутить Сичжин.

Тэён не отреагировал и все продолжал смотреть на Мёнчжу. Затрещала рация: сержант Чхве сообщал о происшествии в столовой.

Сичжин с Тэёном моментально направились туда. Все выглядело как обычно: галдели пациенты, медики, солдаты. Но сержант Чхве был не из тех, кто стал бы шутить по рации. На всякий случай Сичжин прошел в толпу и решил все проверить. Около фонтанчиков с водой стояла Моён, спиной прикрывая Фатиму. Девушка застыла, во взгляде мелькала злость. Перед ними, вальяжно развалившись на стуле и грязно ухмыляясь, сидел некто. Это был Аргус. Сичжин сжал кулаки и сделал шаг в их сторону. Пять-шесть человек охраны, которые не отходили от Аргуса ни на шаг, предупреждающе посмотрели на Сичжина и Тэёна.

– Столько знакомых лиц. Здесь и бывший сослуживец, и спасительница моей жизни, и моя красная роза. Как дела, Фатима? – Аргус сложил большой и указательный пальцы в пистолет и изобразил, что по очереди стреляет в Сичжина, Моён и Фатиму.