— Извини, мне нужно еще поработать. У меня на пароходе проблемы.

Он даже не разделся после презентации: снял лишь пиджак и ослабил узел галстука.

— Ладно, тогда я пойду спать.

Он шагнул ко мне, взял за подбородок и приподнял:

— С тобой все в порядке?

Мне хотелось спросить: «А с тобой?». Пока мы ехали от гостиницы домой, Кирилл не попытался со мной поговорить. Он не спросил, откуда я знаю, что Лена пятнадцать лет на него злится. Не спросил, о чем мы беседовали у стола с закусками. Он вообще никак не попытался объясниться. Возможно, он даже не понял, что я почувствовала его отношение к Лене. Похоже, он считал, что хорошо скрывает собственные эмоции. Так стоит ли сейчас поднимать этот вопрос? Я спрошу: «Ты до сих пор любишь Лену?», — а он ответит: «Нет, тебе показалось», — и на этом тема будет закрыта.

— Все нормально, — сказала я. — Хотя… можно задать личный вопрос?

Он кивнул.

— Почему ты еще не женат?

Он чуть нахмурился, как будто это был очень глупый личный вопрос.

— Мне всего тридцать два года, Ань. Я пока не встретил подходящую девушку. А почему ты спрашиваешь?

Я пожала одним плечом:

— Просто интересно. Ты красивый, богатый и успешный — в общем, завидный жених. Неужели не было претенденток на твою руку? Это как-то подозрительно, — я улыбнулась, чтобы он не обиделся.

— Понятно, — протянул он, — тебе кто-то сказал, что я гей.

Я прыснула:

— Нет! Да я бы и не поверила!

— Знаешь, когда тебе за тридцать, а ты успешный и холостой, то завистники начинают распускать сплетни. Они говорят, что ты гей, импотент, извращенец, больной на голову, мизантроп, социофоб, женоненавистник и кучу другой чепухи. Ты еще не раз с этим столкнешься. — Он наклонился ко мне: — Не верь ничему, что говорят люди. Верь только мне.

Он подхватил меня на руки и понес в кабинет. Голова закружилась.

— Куда ты… — я не успела спросить, как он поцеловал меня в губы. — А как же пароход?

Он сдвинул пачку документов и посадил меня на край стола.

— Подождет, — он торопливо расстегивал рубашку и ремень одновременно. — Все подождет. Анька, ты не понимаешь, что ты для меня значишь.

Он навалился на меня, целуя и укладывая на спину. Поднял подол платья и подцепил трусики.

— Я с ума по тебе схожу.

Стащил белье и развел мне ноги, подхватывая под коленки и подтягивая к себе.

— Это какое-то помрачение.

Он рывком вошел в меня.

И опять без презерватива.

* * *

Если Кирилл был островом, к которому меня прибило после кораблекрушения, то… и я была для него таким островом — гостеприимным, спасительным, щедрым. Мы не любили друг друга, но мы друг в друге нуждались. Мы трахались с отчаянием обреченных, и, возможно, испытывали одинаковые чувства — наполненности и опустошения.

Меня накрыла нежность. Он был мной, а я была им. Я обвила Кирилла ногами, соединяясь с ним в одно. Это был самый искренний секс в моей жизни, но, увы, самый дружеский. Может быть, даже инцест.

Мы проводили дедушку и Колю до паркинга. Я расцеловала дедулю на прощание: «В следующий раз обязательно сходим в Кунсткамеру, мне тоже хочется», и в сопровождении Олега вернулась в квартиру. Пентхаус казался тихим и пустынным, а терраса непривычно безлюдной. Никто не курил, любуясь крейсером на вечном причале, никто не пил кофе, сидя в плетеном кресле.

Молчанов в Америке…

Кирилл уехал на работу еще в восемь утра, а мне заняться было нечем. В перевязке я сегодня не нуждалась, а по дому ничем заниматься не могла — разве что перекладывать бумажки на рабочем столе Кирилла.

Олег хотел уйти, уже повернулся к двери, но я поймала его за рукав:

— Подождите, мне надо с вами поговорить.

Он глянул на меня:

— Да, я понимаю, пойдем вниз.

— В «Старбакс», что ли? — удивилась я.

— Да нет, у меня внизу офис есть.

Мы спустились на первый этаж, и, не покидая здания, прошли в небольшой офис. Он состоял из двух комнат, окнами выходящих не на набережную, а в закоулок внутреннего двора. Я увидела играющих на площадке детей, молодую женщину с коляской и поежилась. Вспомнилась Зоя.

В офисе сидел один из охранников и наблюдал за мониторами. Я заметила несколько черно-белых изображений паркинга, центрального входа в жилой комплекс и холла на двадцать втором этаже.

Наверное, и в квартирах везде камеры. Может, они даже секс наш смотрели.

— Садись, — предложил мне Олег, а парню в костюме сказал: — Сходи пообедай, Дим. Или поспи, если хочешь. — Он указал на дверь во вторую комнату, где виднелись диван и журнальный столик. — Ты же с ночи дежуришь?

— Да я лучше кофе выпью. Тебе принести?

— Да, давай. Два стакана.

Дима вышел. Я села у одного из столов и, не таясь, заглянула в мониторы.

— А в квартирах есть камеры? В спальне, в туалете, в ванных комнатах?

— Камеры есть, но когда Кирилл дома, они отключены. Ну, и когда ты — тоже, — поправился он. — Никто за тобой не подглядывает.

— Хорошо, — сказала я. — А в квартире Маши?

— Тоже есть, но мы сейчас не ведем постоянного наблюдения за ее квартирой. Если сработает датчик движения, то Молчанову на телефон придет SMS. Если он сочтет нужным — сообщит нам, мы проверим.

— Понятно, — протянула я, — прямо как в кино про шпионов.

Он прищурился:

— Ты вот шутишь, а у самой из плеча вот такой осколок вынули, — он сомкнул свои здоровые пальцы так, словно держал горошину.

Я вздохнула:

— Да нет, вы правы. Но это же ужасно так жить! Вон на улице женщина с коляской — а меня начало потряхивать. Страшно из дома выходить. Интересно, что нужно сделать, чтобы преступники охотились на всю твою семью?

— Вот в этом мы и пытаемся разобраться, — серьезно ответил Олег. — Это могут быть политические противники старшего Кохановского, а могут быть конкуренты Кирилла. А ты что думаешь? У тебя есть соображения по поводу того, кто бы это мог быть? Почему он нанял именно Зою? Тебе не кажется, что это странный выбор исполнителя?

Он меня допрашивал! Я хотела поговорить о родителях, а он втянул меня в обсуждение взрыва.

— Я понятия не имею, как выбирают исполнителя. Я и Зою-то плохо знала. Пару раз видела — и все. Слышала, у нее были проблемы — наркотики, воровство. Клиенты жаловались. А потом Василий Иванович ее выгнал. — Я задумалась. — Мне кажется, она связалась с криминалом, и ее заставили подложить бомбу. Она же наркоманка. Они за дозу на все согласны.