Еще один зажужжал за ухом. Гейл шлепнула по шее, но наказала только себя — негодяй увернулся, успев-таки сделать свое мерзкое дело. Каждый вечер приходилось печатать проклятые отчеты, и, разумеется, правая рука становилась легким объектом для нападения. Она уже покраснела и начала распухать. Гейл выглянула в окно. А не сделать ли перерыв? Пожалуй, не помешает. Выпить холодного пива, поболтать. Только вот если Елена поймает ее в баре…

Дверь распахнулась без предупреждения, и Елена бесцеремонно, как будто к себе домой, вошла в номер. Такие мелочи, как частная жизнь, для нее не существовали, но упаси вас Бог постучаться к ней, не уведомив о своем визите письменно за две недели!

— Да? — спросила Гейл.

— Мне только что позвонили. — Елена посмотрела на Гейл так, словно застигла ее за чем-то недозволенным и собиралась использовать ситуацию к собственной выгоде. — Ибрагим Беюми. Вы ведь его знаете? Возглавляет Совет по древностям в Александрии. Похоже, нашли некрополь. Часть его, возможно, македонской эпохи. Хочет, чтобы я приехала и проверила вместе с ним. И еще сказал, что собирает группу для возможных раскопок, и спросил, не можем ли мы оказать помощь, прислав специалиста. Пришлось напомнить, что у меня здесь и своей работы хватает. Но… в общем, я согласилась откомандировать вас.

Гейл нахмурилась.

— Ему нужен лингвист?

— У него мало времени, — раздраженно бросила Елена. — Сначала необходимо все зафиксировать, описать, обработать, организовать хранение. Переводом можно будет заняться и потом.

— Тогда что…

— У него нет фотографа.

— Вот как? — Гейл пожала плечами. — Но я не фотограф.

— У вас есть фотоаппарат, так? Вы уже занимались этим здесь, так? Или хотите сказать, что ваши снимки никуда не годятся?

— Я фотографировала только потому, что вы меня об этом попросили.

— Выходит, это я во всем виновата?

— А как же Мария? — уныло спросила Гейл.

— И с кем тогда мы останемся? Или вы лучший фотограф, чем она?

— Нет, конечно, нет. — Фотоаппарат она взяла с собой только потому, что собиралась снять глиняные таблички и потом попытаться поработать с изображением на компьютере. — Я только сказала, что не…

— К тому же Мария не говорит ни по-английски, ни по-арабски, — напомнила Елена. — Ибрагиму она не поможет, а без языка ей будет трудно. Вы же не хотите ее подставить?

— Нет, я только…

— Вы только… — раздраженно передразнила ее Елена.

— Так это из-за того, что я спустилась в шахту? — догадалась Гейл. — Говорю вам, я ничего не видела.

Елена покачала головой:

— Это здесь ни при чем. Все очень просто. Шеф александрийского Совета по древностям попросил у нас помощи. Вы же не хотите, чтобы я ему отказала?

— Нет. — Гейл обреченно вздохнула. — Конечно, нет.

Елена удовлетворенно кивнула.

— Завтра утром проведем предварительный осмотр. Позаботьтесь о том, чтобы все было готово. Выезжаем в семь утра. — Она оглядела неприбранную комнату, покачала головой — и как только люди могут жить в таком свинарнике! — и, хлопнув дверью, вышла.

Джип пришлось поставить на стоянку. Старичок был ему верным спутником все эти годы в Египте, намотал немало миль и никогда не подводил. К машине привыкаешь, а если она еще и служит верно, к ней прикипаешь сердцем. Нокс оставил ключ в замке зажигания и положил на сиденье парковочный талон, решив, что позвонит кому-нибудь из каирских друзей. Может, еще пригодится.

В аэропорту — столпотворение. Здесь, как всегда, что-то переоборудовали, а потому рабочее пространство сократилось наполовину. Нокс, хотя и не верил, что люди Хасана могли попасть сюда раньше, натянул на глаза бейсболку. Рейсов было много. Большинство самолетов прибывали в Египет вечером и ночью, чтобы к утру вернуться домой. Он прошелся вдоль стоек регистрации. Лондон? К черту! Когда жизнь не удалась, меньше всего тянет туда, где все напоминает об успехах старых друзей. Афины тоже исключались. После семейной трагедии Греция стала для него запретной зоной. Штутгарт? Париж? Амстердам? Ну уж нет! Темноволосая женщина в очереди на Рим перехватила его взгляд и робко улыбнулась. А почему бы и нет? Он подошел к столу справок — узнать, есть ли еще билеты. Какой-то мужчина перед ним выражал недовольство дополнительным сбором за компьютер. Нокс отвернулся. Офицер на блокпосту посоветовал побыстрее убраться из страны и вернуться домой. Но его домом был Египет. Нокс прожил здесь десять лет и успел полюбить эту землю с ее жарой, дискомфортом и хаосом. И больше всего полюбил пустыню, ее четкие, резкие линии, невероятное ощущение покоя и одиночества, восхитительные закаты и зябкий туман над дюнами в предрассветный час. Ноксу нравился нелегкий труд археолога, ни с чем не сравнимое волнительное ожидание открытия, адреналиновая горячка, выгоняющая утром из постели. Что ж, больше заниматься раскопками уже не придется. Другого шанса не будет.

Мужчина наконец расплатился и отошел, и Нокс шагнул к стойке. Натянутые нервы предательски дрожали. Если у него проблемы, то ждать их следует именно здесь. Кассир вежливо улыбнулась. Он спросил, есть ли места, и она ответила, что мест предостаточно. Нокс подал паспорт и кредитку. Девушка пробежала пальцами по клавиатуре, подняла на секунду глаза.

— Mi scusi un momento.[1]— Она взяла паспорт и карточку и вышла из кабинки.

Нокс перегнулся через стойку и посмотрел на монитор. Ничего особенного. Он обвел взглядом зал. Все как всегда. Кассир вернулась и заняла свое место. На него она не смотрела, а паспорт и кредитку держала в руке, на некотором удалении от окошечка. Так, чтобы он не мог их достать. Нокс еще раз оглянулся. У дверей в обоих концах зала, словно по команде, появились охранники. Он резко наклонился, выбросил руку, выхватил паспорт и кредитку у ошарашенной девушки, повернулся и, вобрав голову в плечи, быстро зашагал прочь. Охранник слева что-то крикнул, и Нокс, поняв, что его заметили, метнулся к выходу. Двери открывались автоматически, но так медленно, что ему пришлось помочь им плечом. Солдат рванул с плеча автомат, но сделал это так неуклюже, что выронил оружие. Нокс бросился налево, подальше от ярких огней терминала, в спасительную темноту. Перемахнул через перила, сбежал по уклону к едва освещенной автобусной остановке, пронесся между сидящими на рюкзаках ребятами, врезался в стену перехода. Два мирно покуривавших уборщика удивленно посмотрели ему вслед, когда он проскочил между ними; от резкого табачного дыма на мгновение перехватило горло. Еще раз влево. И дальше.

Он бежал изо всех сил, не обращая внимания на крики и вой сирен. В темноте слева проступили деревья. Нокс нырнул за них, пробежал еще минут десять и наконец остановился, согнувшись, тяжело дыша, хватая ртом влажный воздух. По дороге медленно проплывали автомобили, и свет фар скользил по деревьям. Рубашка промокла от пота. Нокс поежился от ее холодного прикосновения к разгоряченной коже и вдохнул свой собственный запах. Плохо. Все так плохо, что хуже некуда. Попадешь в полицию — уже не оправдаешься. И тогда им займется Хасан. Какие варианты? В аэропорты информация уже поступила. Морем тоже не выбраться. На пограничных переходах есть его фотография. Конечно, в Каире можно раздобыть любые документы, но у врага слишком длинные руки. Скоро Хасан узнает, что он здесь, и пустит по следу своих охотников. Нет, в столице оставаться слишком опасно — нужно уезжать. Можно взять такси или сесть на автобус, но водитель запомнит его лицо. В поездах всегда полным-полно солдат и полицейских. Уж лучше рискнуть и попытаться вернуться за джипом.