наездница даже крохи контроля не освоила, силушки немерено. Да если б я её не остановил, вместо твоих родных остались бы агукающие детёныши во взрослой шкуре! И сейчас еле сдерживаю, разве не чувствуешь?!

Ира впервые увидела, как в глазах шаманки промелькнул искренний страх, вместо обычных ехидства и превосходства.

— Что ты хочешь? — прошептала она.

— Поклянись! Поклянись вашим словом, о котором столько трепят, что до нашего отъезда больше не полезете ни к кому из нас с попыткой навязаться или искалечить! Поклянись!

— Да не собирались мы…

— Я тоже не собиралась, — Ира почти шипела. — Это не отменяет результата. Не прощу! Не прощу того, что вы сделали Варну! За что его так?! Что он вам сделал?! Поклянись, чёрт возьми, или я перестану сдерживаться!

— Клянусь… — Енна еле шевелила губами. Даже краска не смогла скрыть бледность её щёк. — Слово связующей души!

— А вы куда смотрели?! — Ира отпустила шаманку и набросилась на стоящих вокруг членов отряда, не сумев взять себя в руки и остановиться.

— Мы не понимали, что происходит, — сказал барон. — Он внезапно начал бледнеть, потом шкура пошла пятнами… Я такого в жизни не видел! Его так крутило, что мы даже брезгливость на время ощущать перестали! Потом упал, скрючился и стал вот таким… — Каю запустил руку в жидкие волосы. — На вопросы не отвечал, только выл иногда, — он покосился на Варна.

Тот делал вид, что его рассказ не касается, хотя Ира чувствовала, что ему совсем не нравится то, что обсуждают момент его слабости. И всё же он не прерывал. Она позволила себе коснуться мыслей чуть сильнее и поняла, что он благодарен за саму попытку помочь и сейчас находится в разодранных чувствах, не зная, что делать с этой благодарностью. Не привык, что о нём беспокоятся «бесхвостые».

— За вами бы послали, но в купальню можно только женщинам, а Мрат ушла с вами, — добавил Альтариэн. — Гонца нам не дали, хоть мы и просили.

— Сожалею, Ириан, — сказал Доваль, переглянувшись с Вакку, — но это не рана и не болезнь. Потому как помочь, не знал.

— Угу, — кивнул Вакку, — я видел, что что-то не так в течении его сил, но видеть и лечить — разные вещи. Да даже объяснить толком трудно!

Слушая речь, полную раздосадованных тонов, Ира постепенно приходила в себя. Злость отступала, а следом волна за волной накатывало облегчение. Ведь всё кончилось. Всё хорошо. Это чувство было настолько сильным, что затронуло не только её. Варн дёрнулся, поняв, что его накрывает её эмоциями. Он попытался было закрыться, но слишком устал. Это было похоже на странную игру в снежки. Один лепил, перекидывал другому, тот долепливал и кидал обратно. И так по кругу, пока получившийся ком не засыпал их обоих.

— Ириан! — взволнованный крик со всех сторон она услышала сквозь вату в ушах, так же, как и ругательство Варна, которого вместе с ней утянуло в бессознательную темноту облегчения.

Проснулась от аккуратного потрясания за плечо. Ответ на вопрос: «Где я?» — скрадывался темнотой. Под спиной лапник и шкура, над макушкой обнаружилась крыша шалаша. Спала в одежде, а сквозь проём, загораживаемый нарушителем ночного покоя, ничего не было видно, кроме еле заметного пламени костра. Несколько раз моргнув, Ира привыкла к темноте и разглядела Енну, сидевшую на коленках.

Практически зашипев, она отодвинулась от неё, рефлекторно поднимая иглы, но они только слегка поцарапали защиту шаманки.

— Владыка знал, что ты не будешь рада меня видеть, и поставил свою защиту, — сказала она ровно. — Вылезай, мне показать тебе кое-что надо. И да, слово сквирри. Оно не потеряло своей силы, пока ты и твой ящер дрыхли. Идём!

И она вылезла из шалаша, уверенная в том, что Ирина последует за ней. Ну а что ещё оставалось? Тряхнув головой, чтобы окончательно прогнать сон, Ира вылезла наружу.

У костра сидели караульные. Руин-Ло не Каро-Эль-Тан — начеку были все и глубоко плевали на то, как это смотрелось с точки зрения законов гостеприимства. Мрат, Римл и Линно-ри. Как в самом первом совместном дозоре. Но сейчас они сидели вместе, разделив одно бревно, а не каждый у своей палатки. Римл о чём-то переговаривался с Мрат, Линно-ри жарил корни тима в золе. Умолкли, когда увидели Енну с Ирой, но окликать не стали.

Бурьян вдоль лесной тропинки давно не разгребали. Енна шла, отшвыривая ногами с дороги препятствия и придерживая ветки, чтобы они не ударили идущую следом Иру по лицу. Остановившись у высокого лиственного дерева с очень широким стволом, она приложила к нему ладонь. Та едва засветилась, что было хорошо заметно в темноте. Из ствола послышался нарастающий гул, потом скрип, и кора треснула, разойдясь в сторону и обнаружив под собой глубокое дупло. Енна взяла мгновенно напрягшуюся Иру за руку и прижала пальцы к выступу внутри.

— Лестница. Не свались мне на голову, творец, — насмешливо сказала она, мгновенно отпуская руку и залезая внутрь первая.

Когда её голова исчезла внутри, Ира испытала укол страха, оказавшись одна в глухом лесу в кромешной темноте. И не стала заставлять себя ждать, залезая следом. Длинная лестница уходила вглубь земли. Лишь насчитав десяток ступенек, Ира замерла, сообразив: не страшно! Ей, пережившей обвал и страдающей фобией, не страшно в узком лазе не толще ствола дерева! Она не могла понять, откуда взялось это бесстрашие, но решила воспользоваться им, пока не накатила фобия. Уже почти спустившись, она всё-таки заехала Енне подошвой сапога по затылку, получив в ответ шипенье.

— Осторожней там! — проворчала сквирри и спрыгнула вниз. Приземления Ира не услышала: шаманка передвигалась тише кошки, с которой её постоянно хотелось сравнивать. Сама она прыгать не стала, да и не пришлось — до пола оставалось с десяток ступеней.

Что-то щёлкнуло, и темноту вокруг рассеял свет факела, обнажив длинный земляной туннель, удерживаемый от осыпания торчащими из него корнями деревьев.

Четыре десятка шагов с поворотами по туннелю, постепенно уходящему вглубь земли, и они очутились в огромной зале, освещённой яркими фонариками. Проморгавшись, Ира замерла.

«Фонарики» висели в воздухе. Сгустки бледно-голубого цвета, то набирающие света, то выплёскивающие его вокруг. Очень напоминало пульсацию нескольких сотен сердец. Они плавали под высоченным потолком вокруг свисавших с него корней, сбивались в кучки, освещая самые дальние стены и самые тёмные углы. Почти ложились на бугрящийся холмиками пол, но тут же взмывали вверх, подальше от поверхностей. Как же много…

Некоторое время они вдвоём стояли в молчании. Ира подавила в себе желание протянуть руку и погладить пролетавший мимо пульсирующий комок. Он колыхал воздух