Маргарет протянула ему щипцы и коробочку. Энджел не без труда вытащил несколько осколков кости и бросил в коробку.

— Посмотрим, что они нам скажут, — он надел очки с зеленоватыми стеклами и тщательно осмотрел место, где лежало тело. Когда он поднялся, то явно был растерян. Он сдернул очки и стал грызть дужку, сердито глядя на схватившийся бурым ледком снег.

— Ну как? — спросила девушка.

— Ничего. Тут никто не колдовал. Убийство самое обыкновенное, и если бы он не воспользовался гипнозом и mortiferum somno… — Энджел смолк, уставился на Маргарет, и его глаза, без того немаленькие, еще и расширились. Он выломился из кустов, как молодой олень, промчался несколько ярдов по дорожке в ту сторону, где убили вторую девушку, замер и вдруг закрутился юлой, пытаясь что–то высмотреть среди деревьев. Мисс Шеридан убрала щипцы и коробочку в сумку, поманила за собой шар и подошла к наставнику, который опять замер, уставившись на шпили ратуши и кресты собора, которые виднелись над оградой.

— Вы знаете, что здесь было? — Редферн схватил ее за руку.

— До революции? Ну… вроде бы парк для аристократов. Теперь парк для народа, убивай хоть каждый день — никто не заметит.

— Нет! — нетерпеливо выкрикнул Энджел. — Нет! Раньше! Еще раньше!

— Не знаю, — растеряв весь сарказм от его тона, отозвалась Маргарет.

— Это Чертова плешь, — глаза Редферна возбужденно загорелись. — В конце пятнадцатого века здесь был чумной барак. Люди умирали сотнями на этой самой земле! — он топнул по дорожке и прошептал: — Расстояние до ратуши и собора; конечно, я помню…

— Вы хотите сказать, — вздрогнула Маргарет, — что мы сейчас стоим на общей могиле?

— Да! Город был гораздо меньше, к ратуше еще не пристроили два крыла, но главный шпиль был уже тогда, и собор, видите? — Энджел указал пальцем для наглядности. — Даже когда прошло сто лет, нам все равно запрещали… — прошептал он.

— Погодите, я запуталась. Какие сто лет? В смысле, после чумных бараков прошло сто лет или… — Маргарет поперхнулась; до нее внезапно дошло, что значит его оговорка. — В каком это смысле — вы помните?! Как вы можете это помнить?!

Он все еще держал ее за руку, и девушка ощутила, как сильно он дернулся. Энджел воззрился на нее, словно ребенок, проболтавшийся о шалости, сморгнул и заявил:

— Я очень хорошо помню карты старого города.

Глаза Маргарет сузились. Энджел взбодрился и продолжил:

— Так вот, в конце пятнадцатого века тут был чумной барак, спустя сто лет — Чертова плешь, где никто не рисковал строиться, а в конце семнадцатого столетия некий слабоумный градоправитель разбил тут парк. О чем нам это говорит?

— О том, что кто–то заврался.

— О том, что когда–то здесь умерло в муках так много людей, — не поддался Энджел, — что грань между той и этой стороной истончилась. И возможно… возможно… — он прикусил губу и зашептал: — Да нет! Не столько же времени… или он тоже пережил… но если так, то где тогда дыра?..

Маргарет осторожно нащупала на его запястье пульс. Вроде бился так же, как положено человеку, и рука была теплой, и он сам тоже… И дышал он так же жарко, как любой человек — облачками пара в морозном воздухе. Энджел рассеянно смотрел на шпили и кресты, и Маргарет кольнула совесть. Ну может он действительно имел в виду старые карты?

— Это все совершенно несвязно, — наконец пробормотал Энджел почти расстроено. — Он просто убивает девушек чужими руками и потом расправляется с убийцами. Но он не совершает никакого ритуала! И при чем тут чумные бараки, парк и…

— Подождите, — Маргарет нахмурилась. — То есть вы думаете, что это он убил тех троих в больнице? Но тогда должно быть еще два трупа — убийцы первой девушки и убийцы второй! Или как минимум один, если убийца тот же.

Редферн обернулся к ней.

— Действительно, — медленно сказал он; в его глазах девушка буквально видела лихорадочные метания мыслей. — Где еще трупы? Скажите вашему дяде, пусть поищет.

— Ладно, скажу. А вы?

— А я отвезу вас домой. Нам здесь больше нечего делать.

— А как же переулок, где на меня напали?

— Потом, — нахмурился Энджел. — Сначала мне нужно кое–что проверить.

19 февраля

Бреннон перечитывал отчет о вскрытиях. Вещи убитых девушек были разложены на столе в том же зале, где еще недавно находились улики по делу Душителя. Описание погибших, насколько его можно было составить, раздали всем полицейским. Натан запросил помощи у комиссара из отдела нравов, и тот пообещал допросить сутенеров насчет пропавших проституток. Галлахер рылся в заявлениях об исчезновениях, Бирн допрашивал смотрителя. Консультанта и ведьму Бреннон отпустил отдохнуть — на случай, если маньяк–чародей внезапно проявит себя, и им срочно потребуется магическая помощь.

Комиссар дочитал отчеты, раскрыл их на причине смерти и разложил по столу. Сейчас его мучил единственный вопрос — один или двое убийц шастают по городу? Конечно, соблазнительно предположить, что пироман из мести прикончил троих напавших на Маргарет, однако Лонгсдейл отрицал такую возможность.

«Но зачем маньяку убивать двумя разными способами? — подумал Бреннон. — Почему он прикончил двух жертв в парке, а на Пег напал в переулке? Увидел подходящую девушку и не смог сдержаться? Зачем ему вообще какие–то помощники, если он и сам прекрасно справляется?»

Или же парк и улица Тейнор–крик, на которой напали на Пег, как–то связаны в сознании убийцы. Но как?

В дверь постучали; дежурный принес Бреннону записку от Кеннеди и сказал:

— Вас ждет мисс Шеридан внизу.

— Ладно, веди ее сюда, — поколебавшись, решил Бреннон и развернул записку.

«Вторая жертва: левая щека, — гласила она. — Срезана тем же орудием».

Комиссар подписал снизу: «Первая жертва — правая щека» и сунул бумагу между папками, потому что в комнату вошла Маргарет.

— Доброе утро, дядя, — холодно сказала она, опустилась на стул и окинула папки быстрым заинтересованным взглядом.

— Кх–хх–мм… — неопределенно отозвался Натан. Надо извиниться, но как? — Э… доброе.

— Я пришла по делу, — продолжала девушка; он чувствовал в ней явную враждебность и тем больше удивился тому, что у нее есть к нему какое–то дело. — Насколько я понимаю, уже бессмысленно скрывать от тебя, что кое–кто со мной разговаривает.

— Пег, я как раз хотел сказать…

— Мне, конечно, любопытно, почему ты не рассказал все маме, но речь сейчас не о том.

— Я не хотел расстраивать…

— У меня от него послание, — сказала Пег, на корню уморив в комиссаре всякое желание извиняться.

— Послание, — тяжело сказал он. — Это какое же?

— Он советует тебе поискать еще пару убитых. Или одного, если обеих девушек убил один человек.