— Во сколько завтра отпевание?

— В полдень начнется… Прощайте, господин! — Кучер щелкнул кнутом, и экипаж тронулся.

Арсений отправился за ним следом. Подходя к освещенной церкви, Арсений увидел, как из катафалка выгрузили гроб без крышки, при этом мелькнуло что-то белое. «Саван!» — догадался Арсений. Пока дошел до церкви, катафалк двинулся в обратный путь, видимо, на ночевку в здешние конюшни, обдув Арсения ветерком, когда проезжал мимо. Арсений поднялся по ступенькам и подошел к двери церкви. Ему хотелось увидеть Аню, и в то же время он боялся смотреть на нее мертвую. Тронул дверь — она оказалась запертой. Изнутри глухо донесся голос — читали Псалтырь, затем послышались звонкие голоса женщин-певчих. Арсений перекрестился и пошел обратно к дворцу.

Арсений шел по узенькой улочке, застроенной двух-и трехэтажными домами, едва освещенной редкими газовыми фонарями. Он внимательно всматривался в темные вывески магазинов, расположенных на первых этажах. Названия ему не удавалось прочитать, но он и без того знал, что это не то, что он ищет. Но вот он остановился, и внезапно пробившийся свет луны сквозь затянутое тучами небо осветил вывеску — «Зеркальная мануфактура». Войдя внутрь, он очутился в громадном зале, где вдоль стен стояло несметное количество зеркал, в которых он увидел себя во множественном числе. Ему странно было видеть свои отражения, окружавшие его со всех сторон, копировавшие каждое его движение. Арсений оглянулся в поисках приказчика, но его нигде не было.

Вдруг невидимая сила потянула Арсения к ближайшему зеркалу и, несмотря на его сопротивление, затянула внутрь, в Зазеркалье!

Он оказался в длинной мрачной пещере. Арсений оглянулся и увидел зеркальный зал, где только что находился, от которого его отделяла невидимая преграда. Все попытки вернуться назад оказались бесполезными! Он понял, что надо идти только вперед — там должен быть выход. С удивлением он отметил, что идет босиком и ступни его ног вымазаны землей.

Впереди мелькнула и скрылась женская фигура.

— Аня! Подожди! — крикнул Арсений.  — Остановись, я хочу поговорить с тобой!

Он снова увидел Аню и пошел за ней. Из мрачной пещеры она перешла в ярко освещенную комнату со стеклянным полом. Подойдя к этому помещению, Арсений замешкался и остановился, не решаясь ступить на этот пол грязными ногами.

— Аня, подожди! Я хочу остаться с тобой!

— Я не люблю тебя! — услышал он в ответ и проснулся.

«Удивительный сон!» — подумал Арсений. Он вспомнил, что прошлым утром его ноги оказались вымазанными в земле, будто он ходил босиком. Ужасное известие о смерти Анны потрясло его, и все иное отошло на задний план, и только теперь удивительный сон заставил его вспомнить об этом и задуматься!

Похоже, в ту ночь он, словно лунатик, выбрался из комнаты через окно — ведь дверь была закрыта. Арсений осмотрел подоконник в поисках следов, но тот был девственно чист. Но разве могло быть иначе? Ведь горничная каждое утро убирает в комнате, и грязные следы она, конечно же, смыла дочиста. Но не летал же он, в самом-то деле!

Арсений, мучаясь сомнениями, вышел из дворца и направился к северному флигелю, под окна своей комнаты. Там он заметил четкие отпечатки босых ног, смятую траву газона. Судя по направлению следов, он шел к главной аллее. Отчетливо были видны и следы, оставленные им при возвращении. Ему вспомнилась недавно прочитанная книга под названием «Лунный камень»[13], где персонаж романа, Фрэнклин, под воздействием принятого им опиума и навязчивых мыслей о том, что бесценный алмаз могут похитить, в состоянии сомнамбулы сам забирает драгоценный камень из тайника и потом об этом не помнит. Может, и он под воздействием большой дозы алкоголя, шокированный подслушанным разговором Александра и Анны, покинул свою комнату ночью? Какие навязчивые мысли владели им и что он сделал?

Арсений вспомнил о своем плане помешать встрече влюбленных и похолодел. Ведь у него были намерения перехватить Анну по пути к беседке, и разве есть для этого лучшее место, чем перед плотиной? И Платон рассказал, что, когда вместе с приятелем укладывал Арсения спать, он намеревался куда-то бежать! Он напряг память, но всплывали лишь обрывочные воспоминания о темном лесе, деревьях, и больше — ничего.

Арсения бросило в холодный пот, его начало трясти. Ведь это могло означать… Он даже боялся об этом подумать!

— Нет, нет! Я не мог быть тем ужасным убийцей! Написанное в романах — это всего лишь выдумки авторов и не имеет ничего общего с реальностью! — пробормотал он.

Оставшееся до похорон время Арсений провел, пытаясь отогнать ужасные мысли, терзая себя подозрениями.

К Георгиевской церкви Арсений пришел задолго до полудня, но там уже было людно. Прослышав о происшедшем ужасном событии, сюда прибыли жители даже отдаленных деревень. Это жестокое убийство у всех породило страх: а что, если таинственный убийца не остановится на одной жертве? И кто он? Арест художника Акулова не унял этих страхов, ведь убийцей мог быть и не он.

У входа в церковь стоял вчерашний черный катафалк с неподвижно застывшим на козлах, подобно статуе, огромным чернобородым кучером в черной ливрее и цилиндре.

Внутри церкви Арсений сразу отыскал взглядом гроб, установленный на специальной подставке, ногами к алтарю. Возле него в траурных одеждах стояла вся семья Ступачевских. Дмитрий Петрович, обычно энергичный и громогласный, сейчас имел бледный, изможденный вид, он заметно постарел и как будто усох. Произошла метаморфоза и с Зинаидой Ивановной — ее красота поблекла, она не отнимала платка от глаз, из которых беспрерывно текли слезы. К ней прижималась глубоко опечаленная Лизонька, и только сейчас Арсений заметил, как сестры похожи.

Арсений подошел к ним, поцеловал руку Зинаиде Ивановне, произнес обычные слова соболезнования. Он хотел еще сказать, как ему была дорога Аня, но незнакомый грузный господин бесцеремонно отодвинул его плечом, чтобы выразить свои соболезнования. Арсений отошел и встал рядом с бледным Платоном. Вскоре к ним присоединился возбужденный Артем Лисицын.

— Позапрошлой ночью хотел я поучаствовать в бальзамировании тела Аннушки, я ведь медик — так не дали, сволочи! Секрет, говорят! Я что, не знаю, как это делается?

Арсения от его слов стало подташнивать, а Платон больно наступил на ногу словоохотливому медику, прервав его откровения.

Церковь была слишком мала, чтобы вместить всех пришедших проститься с покойной, поэтому внутрь были допущены только помещики и дворяне из соседних сел и Ични, домочадцы и гости Тарновского.

Дальнейшее Арсений воспринимал, словно во сне. Удушала духота из-за множества людей и тяжелого запаха стеариновых свечей. Арсений не сводил взгляда с гроба, даже когда священник в белых одеяниях стал читать начальные молитвы.

Анна лежала в гробу, украшенном множеством цветов, в белоснежном подвенечном платье, с бумажным венчиком на челе с изображением Иисуса Христа, Богоматери и Иоанна Предтечи. У нее было безмятежное выражение лица человека, отрешившегося от всего мирского.