Но неожиданно в те секунды, что стали адом для меня, такт Ивану отказал в конечном счёте, и он прошипел, вскипая:

— А причём тут обычаи? Где ты видела обычай на лягушке жениться? Дело не в обычаях или Яге и магии ее, если на то пошло. – И глянув на меня, мягче добавил, под ошарашенный взгляд принцессы, что не ожидала подобного: — Я бы женился на Русе и без Яги, просто все вышло так. В любом случае, расторгнуть этот брак меня никто не заставит. Мы отныне супруги. А сейчас я бы хотел потанцевать, Адельмина. Со своей супругой. Поэтому будь добра, оставь нас. – И все это было сказано до того твёрдо и громко, дабы все присутствующие уж точно услышали его.

Лицо принцессы заледенело, стоило осознание его прилюдного отказа дойти до неё. Она хмыкнула, глядя на супруга моего до того ошарашенно, не до конца веря в происходящее, и то сжимая, то разжимая кулаки свои:

— Конечно! – Выдохнула она наконец презрительно, и тут же резко развернулась и ушла, да только осадок от слов ее остался со мною, хоть Царевич за меня встал горою. Я подняла глаза на супруга своего, что глядел строго пред собою до того недовольно, что я в первые секунды и не узнала его. Со мною он таким не был. Но момент и он уставился на меня, и тут же его лицо озарила смущённая улыбка.

— Жёстко ты! – Пробормотала я, не зная куда себя деть после сцены этой, но его голос мягко проговорил, уже совершенно иным тоном:

— Отныне я твой муж. Моя задача оберегать тебя. – Я застыла от слов этих, не в силах вздохнуть. Воздуха резко стало не хватать, и я смахнула слезы, что неожиданно выступили на глазах:

— Ты ничего мне не должен, Ваня. – Наконец твёрдо поставила точку я, боясь… Так сильно боясь отступить от решения своего, поддавшись на речи его. А что, если… Нет, не пара мы, как бы больно не было. Если одна лишь мысль о расставании решала сил, то мысль о том, что муж мой с этой будет вгоняла в состоянии близкое к смерти, но я не имела права на ошибку и слабость тут. Я уже ошиблась. Ошиблась в том, что согласилась на это все. Ошиблась, что в сердце его своё пустила за каких-то два дня. Да только ничего уже не исправишь, поэтому я продолжила твёрже. — Я не Царевна-на-горошине. Я могу за себя постоять. – И это была чистая правда. Я могла, но вот только допустить того, что супруг узнает обо мне и сущности моей пугала до того сильно, что невозможно было дышать.

Царевич мой застыл на пару минут, как отрывисто выдал, да голосом таким ласковым, что только хуже от того сделал:

— Я знаю. Но я сделаю так, чтобы тебе не пришлось самой себя защищать. Уничтожу любого, кто слово плохое о тебе молвить вздумает. – Ведь это было чистой воды обещанье мне, но я не могла принять этого. Доброты его, поэтому пробормотала:

— Ты не обязан… — Как меня его голос оборвал, не дав мысль закончить:

— Батенька изволит сделать заявление. – Он вдохнул грудью, как-то горько мне улыбнувшись одними губами: — Давай послушаем. Не к добру это.

Его глаза были спокойны, очевидно он ожидал чего-то подобного, но я не могла уточнить:

— Почему?

— Советники уже нашептали что-то. Разводить нас будут. – Выдохнул он как-то обречённо, пока я переваривала слова его: — Не переживай. Я разберусь со всем этим.

— Но… — Было хотела уточнить я вновь, как голос царя по палатам царским разнёсся, волною мощной, а он сам встал в середину комнат, дабы мне все могли услышать его:

— Прежде всего, хотелось бы поблагодарить всех собравшихся с тем, что пришли отпраздновать с нами этот Великий день! Трое моих сыновей, трое моих богатырей взяли себе в жены наипрекраснейших… дев! – Хмыкнул он, кубком при этом указав на пару нашу, отчего мы с Ваней хитро ухмыльнулись ему, как он тут же продолжил: — Но дабы успокоить моё отчее сердце, я изволю попросить моих невесток исполнить мой маленький каприз. – На сей раз взор глаз серьёзных достался боярской невесте, что притихшая весь вечер около мужа своего находилась да в компании служанки своей верной.

— Ну хоть не развёл…! – Пробормотал меж тем Царевич мой, отчего я невольно прошептала:

— Ваня… — Но и вновь меня перебили:

— Так вот… С древних веков на земле нашей традиция была. Испытанием невест оно значилось, да только я о нем запамятовал как-то. Но благо нашлись те, кто напомнил! – Недовольно царь пробасил, отчего свора его из бояр хитро разулыбались за спиною его, пока правитель того не видел. — К завтрашнему дню я повелеваю, дабы каждая из них испекла для меня хлеб! К моему утреннему столу. И мы поглядим, какая из вас окажется самой ласковою женою. Дабы все честно было, в покои войти никто не изволит посторонний.

— Батя, да ты чего? – Недовольно тут же пробасил Семён со своего места, крепко руку жены при этом держа, всем своим видом понять давая, что у него другие планы были, да тут неожиданно тишину голос Васи разрезал с кубком в руках:

— Батя прав, брат. Традиция есть традиция, коли царь изволит. – Да так гаденько боярам улыбнулся при этом, что те резко рожи скривили: — Только чтобы все по-честному было.

— Сам не рад, так другим жизнь не порть! – Резко ответил на то средний брат, как в диалог мой супруг вступил:

— Довольно. Коли так угодно царю нашему, мы обязаны подчиниться. – На том очевидно точка в споре была поставлена, как весь зал загалдел от новостей таких. На Семёна было страшно смотреть, до того недовольным он был. Муж мой при этом усмехнулся чему-то, мягко на меня глянув: — Не переживай только.

— Ваня, но как я…? – Спросила я очевидное, не представляя, как смогу сделать хоть что-то в теле лягушки, на что он мне тихо пообещал:

— Я испеку для тебя этот чёртов хлеб. Только не волнуйся, ладно? – Тише добавив, отчего я еле как разобрала слова его: — Это малость такая… Я бы большее для тебя сделал.

— А ты умеешь?