– Почему – как ни странно?

– А Олег Степанович обычно с женщинами не препирается.Он их молча слушает, дает выговориться. Но сегодня он тоже что-то расшумелся.

Тата на цыпочках подошла к его двери.

– Только не надо меня шантажировать, дражайшая ВалерияСеменовна, – услышала она голос Дюжикова. – И кричать тоже не надо,зачем портить себе нервы? Давайте договоримся мирно, по-хорошему. Впредь всеваши книги будут выходить в том виде, в каком вы их сдаете.

– Именно этого я и требую.

– И никто из редакторов их вообще читать не будет.

– Слава тебе Господи! Ваши редакторы…

– Но… – Тата, казалось, сквозь дверь видит, какОлег поднимает указательный палец. – Но… Если в книге совершенно случайнообнаружится какая-то ошибка, то уж не взыщите!

– Я прекрасно понимаю, что вы задумали! –взвизгнула Жихарева. – Ваши гнусные девки нарочно насажают мне ошибок,чтобы потом я краснела перед читателями! Я вас всех насквозь вижу. Это всезависть, черная зависть!

– Ну зачем вы так? Никто никаких ошибок вам сажать небудет, нашим девочкам некогда этим заниматься…

– Короче, я требую, чтобы вы объявили выговорТропининой за хамство. Требую!

– Валерия Семеновна, но это уже наше внутреннее дело.

– В таком случае, пусть она немедленно извинится. И этасоплячка Вика тоже.

– Простите, но я не понял, за что должна извинятьсяВика? За свою добросовестность? За хорошую работу? Дело в том, что «Нахлебника»действительно написал Тургенев, а не Достоевский. Но если вы настаиваете, пустьбудет Достоевский. Я, лично, не возражаю.

– Вы что, в самом деле идиот или прикидываетесь? Я ибез вас это знаю, я имела в виду не тургеневского определенного героя, а всех«маленьких людей» Достоевского…

– А! Понял. Спасибо, что разъяснили. Теперь, я полагаю,вопрос снят. Все останется так, как было. Обещаю вам. Хотите кофе?

– Стану я пить вашу бурду! Я только настаиваю, чтобыТропинина извинилась. По-моему, это не так уж много, учитывая, как вашеиздательство на мне наживается!

– Я не уверен, что она еще здесь. По-видимому, НаталияПавловна сейчас уехала по моему поручению!

– Ай да Олег! – обрадовалась Тата и поспешиласкрыться в своей комнате. Более того, заперла дверь на ключ и приложила палец кгубам. И тут же кто-то подергал дверь.

– Вот видите, она ушла, – донесся из коридораголос Дюжикова.

– Ну и черт с ней, с этой коровой!

Наконец все стихло.

– Что там было? – едва слышно спросила Вика.

– Бой быков.

– И кто победил?

– На сей раз, кажется, тореро. Олег стоял насмерть.

И Наталия Павловна рассказала Вике все, что удалосьподслушать.

– Надо же, – покачала головой Вика. – Мы ещедолжны извиняться. Слышали бы вы, что она мне кричала! И ногами топала! Может,она ненормальная?

– Климакс, наверное. Но, впрочем, она всегда былапротивная. У меня на нее аллергия.

Минут через десять в дверь постучали.

– Наталья, открой!

– Сейчас!

– Окопались тут! Фу, я просто еле жив! Сделайте мнечашку чаю! Кошмар какой-то!

– Я вообще-то многое слышала, – призналась НаталияПавловна. – Ты молодец.

– Она потребовала, чтобы ты домой к ней явилась сизвинениями.

– Еще чего!

– А я ответил, что в таком случае она должна будетпублично извиниться за вокзальных проституток! Тут она и сникла… Ну, Наталья,неужели все кончилось? Просто себе не верю!

До Гущина Тата дозвонилась только вечером, из дому. Трубкусняла женщина. Судя по голосу, немолодая.

– Будьте добры, Павла Арсеньевича! – сказала Тата.И вдруг в памяти помимо воли всплыло: «Найдет свое счастье Наташа с мужчиной поимени Паша». Неужели это он?

– Его нет дома. А что передать?

– Простите, а с кем я говорю?

– Это его мама.

– Я из издательства, по поводу романа, который написалваш сын.

– Да? – В голосе мамы явственно слышалосьволнение.

– Книга нам понравилась. Мы хотим ее напечатать. НоПавлу Арсеньевичу следует прийти в издательство, поговорить с главнымредактором, Олегом Степановичем Дюжиковым. Хорошо бы завтра, в три часа. Как выдумаете, это возможно?

– Я не знаю. Павлик сейчас гуляет с собакой, он скоровернется. Может, вы еще разок позвоните, через полчасика? Очень вас прошу!

– Хорошо.

– А еще лучше оставьте ваш телефон. Он сам позвонит.

Интересно, какой у него голос, у этого «мужчины по имениПаша»? Почему-то Наталье Павловне казалось, что он должен быть таким… ну таким,как… Одним словом, Тата волновалась.

Звонок раздался даже раньше, чем она ожидала. Очень приятныймужской голос попросил Наталию Павловну.

– Это я.

– Говорит Гущин. Мне передали, что вы звонили…

– Да, Павел Арсеньевич. Вы не могли бы завтра в тричаса прийти к главному редактору, обсудить условия и так далее…

– Простите, а кто читал мой роман?

– Я. И мне он очень понравился. И главный тоже читал.Решено его печатать. Это ваша первая книга?

– Да. – Ответ прозвучал как-то неуверенно. –Значит, вам понравилось… Извините, а вы кто?

– Я редактор. Вероятно, буду вести вашу книгу.

– Корежить будете?

– Корежить? Боже упаси!

– Это обнадеживает. А мне прямо к главному приходитьили сначала к вам?

– Как хотите.

– Так, может, я сперва к вам зайду? Я, знаете ли, неочень люблю начальство.

– Хорошо.

Она объяснила Гущину, как ее найти, и с взволнованнобьющимся сердцем повесила трубку. Голос Павла Арсеньевича ей понравился.Глубокий, приятный…

– Мамочка, ты о чем задумалась? – ласково спросилаИришка, появившись в дверях.

– Да так просто… О работе.

– Мам, папа звонил.

– И что сказал? – устало осведомилась она.

– Знаешь, он меня в гости звал. Хочет со своей… ну сэтой меня познакомить.

– А ты что?

– Согласилась. Мамочка, ну мне же интересно, пойми!

– Интересно, на кого он твою мать променял? – Вголосе Таты уже дрожали слезы.

– Интересно! Да! Тем более я уверена, что он дурак.Хочу убедиться. Мама, только не реви, ладно? Ты и так уж… И вообще, я давнохочу тебе сказать…