— Мы очень рады, что Вы были столь благосклонны и приняли нас у себя дома.

— А я рад принять гостей из столь далеких краев. А это моя ученица, Юилия Хааман.

— Рада приветствовать вас дорогие гости, в доме своего учителя.

— И мы рады. Если позволите, диалог в основном, буду вести я: моя сестра не очень хорошо понимает имперский диалект.

— Как Вам будет угодно. Я понимаю, что вы пришли сюда не ради еды, но я уважаю традиции вашего народа и согласно ей, предоставлю вам еду и отдых. Надеюсь дорога не была утомительной?

— Нас подстегивало стремление увидеть столь легендарного человека, как Вы, господин Д’Энуре.

— Кхе! Отлично, господин Краздурр! Вы отлично научились вести диалог с людьми, — улыбнулся Арчибальд. — Еще пару-тройку проведенных переговоров и Вы сможете попытаться бросить вызов в словоплетстве и дворянам Империи!

— Опыт, есть опыт, — так же улыбнулся, но лишь одной бородой Ульз. — Люди такое обожают.

— Да это точно!

Они оба искренне засмеялись, и Ульз вдруг вспомнил, что не делал этого уже очень давно. Даже если старик им откажет, он будет благодарен ему хотя бы за это.

— Итак, господин Краздурр, раз мы друг друга поняли, то давайте опустим эту не нужную никому игру в целование друг другу задниц и поговорим более прямолинейно. Согласны?

— Конечно, господин Д’Энуре.

И Ульзу кратко, но емко, описал старику все проблемы, что свалились на голову народа цвергов. Д’Энуре большую часть времени молчал, так что рассказ не был долгим.

— Ваш приезд был неожиданным и возбудил многие процессы в Империи.

— Если бы мы знали об этом, господин Д’Энуре, то я бы в жизни сюда не приехал.

— Тогда почему вы здесь?

— Приехать сюда нам посоветовал один человек, что мы встретили в Либерталисе; его зовут Синтх.

— Сиптх, если быть точным. Ай-ай-ай, старый друг! Вот уж не думал, что именно ты мне так подсобишь.

Арчибальд говорил без явной ненависти, по-дружески журя его. Ульз понял: когда Сиптх и говорил, что близок с Д’Энуре, то не сильно и врал.

— Да, именно так, когда господин Снихт рассказал о Вас, я вспомнил, что уже слышал Ваше имя, и только в восторженных тонах. Честно говоря, я сомневался, что вам действительно триста сорок лет.

— И правильно делали, ведь мне уже триста сорок один год, откровенно говоря.

— И хоть я понимаю, что моя просьба может быть для Вас оскорбительной, но не могли бы Вы приехать к нам, в Королевство цвергов, и помочь хоть чем-нибудь.

Над столом повисла давящая тишина.

— Разве помощи от библиотеки Магической Академии будет недостаточно? Я готов и сам зарыться в книги, чтобы отыскать там подсказки для решения вашей проблемы.

— Мы слышали о множестве различных подсказок, ритуалов и заклинаний, что должны были помочь, но все это было бесполезно. Ваш опыт и мастерство заклинателя ценнее всех библиотек мира.

— Это сложно. Велика вероятность, что без библиотеки я не смогу Вам помочь, господин Краздурр. И тогда, мое приключение будет лишь напрасной тратой времени.

— Я понимаю, что Вам тяжело покинуть родные края по… разным причинам. И тем не менее, я прошу Вас сделать это.

— Что вы имеете ввиду под «разными причинами»?

— Вы были совершенно правы, господин Д’Энуре, я много провел переговоров с людьми и научился примерно их понимать. Я не глупец, не слепец и не обманщик; я хочу быть с Вами честным. Я видел, как сильно Ваш монарх хочет выпроводить Вас, куда подальше. Я примерно понимаю его мотивы, и понимаю, что Август лишь использует нас для этого.

— И Вас это совсем не смущает?

— Нет.

— И вы готовы принять все будущие последствия, господин Краздурр?

— Да, готов. Я четко осознаю, что могу подставить Вас, четко понимаю, что желания помогать у Вас может не появиться, четко вижу, что Вы не заслуживаете такого отношения. Но мой народ умирает. Если есть хоть один шанс на то, что Вы сможете помочь, то я готов на все кары, что ниспошлет на меня Мать-Земля, за то, какую яму я рою Вам, господин Д’Энуре.

Старик сидел, откинувшись на спинку кресла, и, поглаживая бороду, находился в забытье собственных мыслей. Ульз перевел взгляд на девушку-эльфийку, но та была непроницаема, как тысячелетняя скала. Так прошло некоторое время, прежде чем старик вырвался из небытия и задал Ульзу вопрос:

— Сколько еще времени вы планируете оставаться в Капитолисе?

— Для нас каждый день промедления чья-то жизнь. Если Вы откажете, мы уедем почти сразу же.

— Вы можете дать мне сутки? Это не тот вопрос, что можно решить так быстро и легко.

— Да, конечно. Тогда, с вашего позволения, господин Д’Энуре, мы оставим Вас. Благодарю, за столь теплый прием.

Старик погруженный в свои мысли почти не заметил, как двое цвергов встали и Ренций проводил их к выходу. Юиль, видя, что ее учитель находится в раздумьях, взяла на себя обязанность проводить гостей до выхода. Когда она вернулась спустя пять минут, учителя не было, а Ренций командовал слугам убирать со стола, почти не тронутую еду.

— А где учитель?

— Направился в сад, леди Хааман, в таком же раздумье.

— Я же просила, не называть меня «леди Хааман». Можно Юиль.

— Как скажете, леди Хааман, — с невозмутимостью произнес Ренций, игнорируя потуги Юиль наладить с ним хорошее отношение. Не то, что бы ей сильно хотелось, она и сама отличалась выдержкой, но в стенах этого дома привыкла быть чуть более раскованной и равнодушие Ренция ее раздражало.

Ни слова больше не говоря, девушка вышла в сад и направилась к беседке, где в хорошую погоду ее учитель привык сидеть с книгой. Сейчас, он сидел в своем кресле и поглаживал бороду, буравя взглядом пол.

— Учитель? — тихо с опаской спросила Юиль; Д’Энуре ей не ответил.

— Учитель? — она повторила это более громко и уверенно, но ни взор, ни положение старого заклинателя не изменилось. Она открыла рот, чтобы вдохнуть полной грудью и сказать уже громко, как старик, находясь в своем сонме тихо ее спросил:

— Ты видела его глаза?

— Глаза?! — непонимающе спросила девушка и произнесла: — Темно-карие, кажется.

— Я не это имел ввиду. Ты видела его взгляд?

— Он был эмоционален, когда говорил. Я так понимаю, что для цвергов это не типично; я права, учитель?

— И снова я не об этом… — на пару мгновений старик, как казалось, вновь ушел в свои мысли, но молчание не длилось долго. — Я о решительности в его взоре. Нечасто такое встретишь.

— Если веришь в то, что делаешь, и готов пожертвовать всем, такой