— Все снова по твоему плану?

— Почти.

— А эта тварь? Она тоже была частью плана?

— Не совсем.

— Ты могла остановить эту тварь Сама.

— Могла, но в дела смертных Я не вмешиваюсь.

— Он устраивал геноцид! Мог погубить целую расу…

— … и Я послала тебя.

— Хм… я понимаю, что Вы не могли вмешаться, но все же. Когда стоит вопрос о целой расе, можно попытаться что-то сделать.

— И дать надежду на чудо?

— Это плохо?

— Само по себе, конечно же, нет. Но разве ты не будешь вечно на него уповать, если чудеса будут исполняться постоянно?

— Думаю, тут исключительный случай.

— Я не согласна. Пока проблемы создаются смертными, то и решать предстоит смертным. Видишь ли, в чем штука, божественное вмешательство очень сложный инструмент. Стоит чуть-чуть, на пол волоска, ошибиться и последствий не избежать.

Арчибальд задумался.

— Но есть же другие способы. Могли вмешаться Жизнь, или Смерть или, на худой конец, Безымянный.

— А что, я-то?! — третий голос ворвался в разговор.

Арчибальд повернул голову и увидел худощавого оборванца с лангалейком за спиной и яркими светящимися глазами, точно такими же, как и у Нее: одним светло-серым, вторым темно-серым.

— Милое местечко, — улыбнулся Безымянный и подошел к столу. Он взял одну печенку и с удовольствием съел. — Неплохо, неплохо.

— Вот, — Мать-Богиня достала из-под стола небольшую шкатулку. Шкатулка была старой потертой, а по всей ее поверхности расползались старинные узоры, источавшие магию. Безымянный достал из-за пазухи небольшой перстень, чернильного цвета, положил перед Матерью-Богиней и без стеснения забрал шкатулку.

— Благодарю. Ну, давай, Арч, бывай, — и, помахав рукой, вышел в дверь. Мать-Богиня положила свою ладонь на перстень и тот исчез.

— Значит, никакого божественного вмешательства? — ухмыльнулся Арчибальд, бросив взгляд в закрытую Безымянным дверь.

— Почти. Видишь ли, Безымянный тоже часть замысла. Жизнь и Смерть никогда не смогут оторваться от самих себя и взглянуть на мир по-другому. Я думала, что, создав их парой, Я решу эту проблему, но даже Мне все не предвидеть. Потому нужен инструмент балансировки, чтобы вся система не закостенела, делясь лишь на черное и белое.

— Смерть говорил, что Безымянный его дитя.

— Да, так и есть. Но решение создать его, не пришло к ним в голову просто так. И, если вдруг, ты его встретишь, то постарайся не говорить ему об этом. Пусть это останется маленьким секретом.

Они выпили горячего тизана и съели по паре пирожных.

— Спрашивай, если хочешь.

— Вы говорили, что не станете читать мои мысли.

— Я и не читала; ты своего лица просто не видишь.

— С Марцеллом покончено?

— Уже давно — два с половиной века назад. Та тварь, что ты убил, уже не являлась Марцеллом.

— Тогда, что это было?

— Последний вызов талантливого алхимика. Жажда реализации собственных идей любой ценой.

— Звучит проще, чем кажется.

— Да. Но это обычное желание людей подчинить то, чего они не понимают и замахнуться на искру божественного созидания. Само по себе, это не преступление; Мы и сами не совсем понимаем, а Боги ли Мы. Вопрос, что за этим стоит. Не стоит давать острый меч малому ребенку. Теперь же, последнее воспоминание об идеях покойного алхимика исчезнет из этого мира.

— Прозвучало грустно. А Юиль? И Ульз с Ольдрой? С ними все будет хорошо?

— Тебя успокоит ответ, что все будет хорошо?

— Прозвучало сомнительно.

Лицо Матери-Богини озарила улыбка:

— Тогда может сам убедиться.

— Так, я же… — он положил руку на грудь, на которой не было огромной дыры, что была проделана химерой. И только тут он осознал, что на месте обожженной культи была уже привычная ему рука с одним отсутствующим пальцем.

— Протяни свою руку.

Арчибальд положил в Ее ладонь свою, но едва успев почувствовать прикосновение, тут же резко ее отдернул.

— Ой! — невольно вырвалось у него, когда по его телу прокатился удар током. Это было резкое и неприятное действо, что омрачило теплую атмосферу заливающейся теплым светом кухни.

— Ничего страшного: так бывает, когда тебя возрождают.

— ЧТО?!

Эпилог.

Арчибальд дернулся и задышал резкими рывками.

— Учитель! — заулыбалась Юиль.

— Кха-кха… кхе… уф… ох… — Арчибальд огляделся. Он лежал на полу, распластавшись у той самой стены, к которой был пришпилен. Его голова покоилась на коленях эльфийки. Он рефлекторно положил руку себе на грудь. На том месте, где должна была красоваться дыра, ладонь наткнулась лишь на собственное тело. О тяжелом ранении напоминала лишь дыра, да неприятно прилипавшие к телу окровавленные одежды. Арчибальд попытался подняться, но резкая боль и чудовищная слабость не дали это сделать.

— Лежите, лежите, учитель. Вы еще слабы — вам нужно немного времени.

Арчибальд огляделся. Юиль выглядела плохо: осунувшееся лицо, мешки под глазами, и побледневшая кожа, делал ее старше на несколько десятков лет. Ольдра сидела чуть поодаль, держа в руках свой даорд, улыбаясь, но и ее лицо было изможденным. Ульз сидел на коленях рядом с Д’Энуре и выглядел свежее всех, если не считать четырех шрамов, что пересекали левую половину его головы. Его глаз уцелел, в отличии от уха что было почти полностью оторвано. Шрамы еще кровоточили, но смертельными не выглядели.

— Мар… Марцелл… — едва прошептал Арчибальд, пересохшим горлом.

— Все в порядке, учитель. Эта тварь умерла, — девушка, будто прочитав его мысли, поднесла к его губам бурдюк с водой. Холодная вода обжигала, перемещаясь по пищеводу комком, будто бы он пил первый раз в жизни.

— Хорошо, — его голос не стал громче, но разговаривать стало легче. — А твари?

— Как только этот ублюдок помер, — заговорила Ольдра, — наверху начался такой раздрай, что и представить себе невозможно. Но думаю это нам на пользу: чем больше они поубивают друг друга, тем легче нам будет выбраться с этого поганого острова. Осталось только решит, что с этим делать, — цвержка кивнула куда-то в сторону.

Арчибальд повернул голову в направлении указанным Ольдрой. Там располагались библиотека и лаборатория.

— Все… все унич… уничтожить.

— Я тоже так думаю, — пожала плечами цвержка. — Но вдруг вы захотите что-то изучить.

Арчибальд отрицательно покачал головой:

— Это плохие знания. Пусть… пусть пропадут навсегда. Уничтожим все и домой.

— Домой, — кивнул Ульз. Возможно Арчибальду показалось, что голос цверга стал более хриплым, а возможно тварь поранила ему горло; из-за бороды не было понятно.

— Да, домой, — Арчибальд с наслаждением произнес это слово и закрыл глаза улыбаясь. — И ни одна сила больше не сможет вытащить меня из него. Клянусь, всеми богами.

… и как покажет время, эта клятва так и останется не исполненной.