Идем по набережной, свежим ветерком с реки обдувает. Красота! Теплоходы у причала, шныряют рыбаки на моторных лодках. Подходим к пристани, открытое кафе, мужики пивком балуются, воблу шелушат. Коля подобрел, слюной давится. Взяли по большой кружке и по вобле. Пиво пенистое, прохладное, неразбавленное, что редко встретишь. Сидим, пьем пиво, на душе невесомость. Спрашиваю Николая: «Ну как, по воде или по суше продолжим нашу экскурсию?» Коля говорит, что ему все равно. Пошли по указателям к знаменитому дому Павлова. Потоптались вокруг развалин. Из школьных учебников истории знакомо все до слез. Идем в сторону Мамаева кургана, Родину-мать смотреть. Высоченная, наверное, из Берлина видно? Пусть помнят потомки Сталинградскую битву. Поднялись на площадку с вечным огнем, пионеры несут почетное дежурство. Алые галстуки ветер колышет, лица юные, но серьёзные – трогательно! Входим внутрь музейного комплекса. Звучит тихая скорбная мелодия. Мурашки по спине. На плитах из полированного гранита золотыми буквами высечены имена погибших защитников Сталинграда. Сколько их здесь похоронено? А сколько детей сиротами, а жен вдовами остались? А горя материнского и отцовского, никакой меркой не измерить. Нет, пусть, чтобы ни говорили доморощенные либералы, а памятники, подобные этому, должны стоять.

Присели на скамейку, Ник-Ник портсигар достал, закурил. Я блокнотик вытащил и карандаш. Карандашом в вытянутой руке определяю пропорции скульптуры. Высота, ширина, углы положения рук и меча возмездия. Как в кружке рисования учили. Коля кольца дыма пускает, как паровоз. Курилка, блин! Я контрольные точки отметил, оси размечаю. Уж очень ракурс понравился, на открытках такого не встречал. Может для оформления стенгазеты в отделе пригодится? Сижу, рисую, Николай молчит, думу думает, следящую сигарету разминает. Я уже и детали прорисовал, тени наложил, пальцем растушёвываю штриховку для ровности. Коля ноль внимания, даже не взглянул на мои старания. Даже обидно стало.

Показываю ему и спрашиваю: «Ну как?» Коля смотрит то в блокнот, то на монумент и выдавливает из себя: «Знаешь, Саша, я с искусством не дружу. Ну а так, в принципе похоже». «Ах, ты, валенок казенный!» – возмущаюсь про себя. Жену себе из Горького привез, пианистку, в Кировском театре служит. С искусством он, видите ли, не дружит! Удивляюсь, как такой тюфяк умудрился охмурить девушку. Посмотреть не на что, грудь впалая, зато спина колесом. Прокурен насквозь, пальцы и зубы жёлтые от табака.

Идем на остановку трамвая, движемся в сторону гостиницы. Молчим, каждый о своем думает. Я, заведённый Колиным безразличием, Абрека вспомнил. Вот, думаю, тот не такой варёный, знает, чего от жизни хочет. Жена – блондинка, красавица писанная, двое сыновей, школьники. Абрек в школу на родительские собрания всегда сам ходит. Вещи для детей и даже жене покупает. И вообще – порядок в семье и на работе. Попробуй с ним поспорить, всегда верх возьмёт. Один только маленький недостаток – бабник, каких не сыскать. Ни одной юбки не пропустит. И жалоб в профком на него по этому поводу нет.

Приехали, попросили у администратора ключи от комнаты, разводит руками, нет на месте. Значит Абрек роман дочитывает. Поднимаемся на свой этаж, ручку двери дергаем, закрыто. «Уснул, наверное», – объясняет Коля. Слышим, засуетились, женский шепоток доносится из-за двери. Переглянулись и тихонько удалились, сели на подоконник, ждем развязки.

Минут через пять ключ в двери повернулся, выплывает. Фу-ты, ну-ты! Галина из сектора оборудования. Кофточку застегивает, прическу поправляет. Щеки горят, глаза блестят. Мимо нас идет, ресницами хлопает, каблучками цокает и шмыг к себе в номер.

Идем к себе. Абрек в спортивном костюме, лицо красное, хоть прикуривай. Следов разврата не наблюдается, все успели в порядок привести. Как ни в чем не бывало спрашивает: «Ну как погуляли?» Коля буркнул: «Устали, как черти, надо душ принять». Удалился в ванную комнату. Абрек по комнате ходит, вроде как бы оправдывается. «Ну баба, ну огонь! Правда на жизнь жалуется. Муж бросил, детей нет, подруги в семейных делах погрязли. Молодость уходит, в этом году тридцатник стукнет, хоть на стенку полезай от такой жизни». Я банально произношу: «Да! Жизнь-жестянка!» Николай с водными процедурами закончил, иду скорее под душ, пускай перед Колей оправдывается. Освежился, выхожу из душевой, Абрек уже с чайными принадлежностями возится. Принес литровую банку воды, сунул кипятильник. Стаканы, чашки готовит. Достал пачку индийского чая «Три слона». Заварку приготовил. Нас к столу приглашает. После душа за милую душу чайком побаловаться. Абрек не унимается, допытывается: «Так где вас носило? Прокатились по Волге-матушке?» «Мы тоже все больше по бабам с Сашкой ударяли», – шутит Николай. «Да ну! Давайте, делитесь опытом», – просит наш Дон Жуан. Коля кивает в мою сторону и говорит: «Саша, покажи ему красотку, не чета твоей». Достаю блокнот, протягиваю Абреку, тот смотрит на скульптуру работы Вучетича, наконец раскусил в Колину шутку. Хохочет, зубы скалит. Ну, Коля, ну, тихоня, такой прыти не ожидал от него. Разливаем заварку, мы с Колей – по казенным стаканам, Абрек – в свою походную чашку, емкостью стакана на полтора. Коля чифирь приготовил, я – средней крепости, чтобы цвет лица не испортить. Абрек налил себе покрепче моего, принес из холодильника треугольный бумажный пакетик сливок и коробочку со сливочным маслом. Разбавил чай сливками и кусочек масла туда же бросил. Из спичечного коробка взял щепотку соли, посолил напиток. Мы с удивлением наблюдали за его действиями. «Чай по-татарски называется этот напиток, кумыс напоминает. Рекомендую, очень полезен», – нахваливает татарин. Чувствую, пришла пора и мне пошутить, а то как-то не справедливо получается, даже Коля свои три копейки вложил. Говорю: «Конечно, после такого сеанса психотерапии кумыс – лучшее средство». Абрек сделал свою фирменную улыбку. Глаза-щелочки, зубы белые оголил, крупные, как у лошади (сейчас в моде такие). Довольный, кумыс отхлебывает, смакует. «Жалко мне вас, мужики, ничего вы в прелестях земной жизни не понимаете! Жить – это профессия!» – торжественно произносит Абрек.

Полет на аэроплане

Летом 1977 года наш институт разрабатывал проект по созданию мощностей для выпуска новой боевой машины пехоты БМП-2 на площадях Курганского машиностроительного завода.

Вот проект готов, и бригада технологов института собирается вылететь в Курган для защиты принятых решений. Прямых рейсов «Аэрофлота» из Ленинграда до Кургана нет. Заводское руководство предложило нам два варианта ускоренного прибытия. Самолетом до Челябинска, а далее они пришлют за нами заводской автобус, или от Челябинска до Кургана летают самолеты местных авиалиний.

Мы согласились на малую авиацию. В аэропорту Челябинска (Баландино), нас ждал представитель завода с билетами до Кургана. Переехали из одного аэропорта в другой, для местных авиалиний.