* * *

– Я не мог забрать Сашу, – посуровел Беликов.

– Понимаю, – кивнул гость. – Если бы мог, то непременно забрал бы.

– Ты говоришь так, словно меня в чем-то обвиняешь!

– Разве?

– Послушай! – Беликов приказал себе не горячиться, но поза его уже была далека от позы вальяжного человека, а жестикуляция не показалась бы чрезмерной разве что на восточном базаре, о котором он только что рассказывал. – Саша изображал обычного русского туриста, который перебрал спиртного и затеял потасовку на улице. Прояви я к нему излишнее внимание, всплыла бы на поверхность его причастность к посольству. Ты сам спланировал операцию, а теперь ищешь стрелочника.

– Пусть стрелочники занимаются своим делом, а мы – своим, – ответил гость. – Хотя это не всегда получается у нас профессионально.

При всей своей дипломатичности и обтекаемости фраза нанесла очередной чувствительный укол самолюбию Беликова. Отметив это про себя, он замкнулся.

Между тем гость продолжал:

– Давай взглянем на ЧП возле ресторана глазами посторонних. Полиция, шум, гам. Прибывает сотрудник посольства. Почему-то не задает вопросов, а с ходу берет быка за рога. Нюхом опознает в женщине соотечественницу и увозит ее с места событий. Эффектно. – Гость посмотрел в глаза собеседнику. – Даже чересчур эффектно. Запоминающаяся сцена, достойная Голливуда. Полагаю, наши американские друзья оценили ее по достоинству… Погоди возражать. – Он предостерегающе поднял ладонь. – Сперва дослушай. Трюк с подобранным паспортом частично оправдывает твое поведение. Но только частично. Обнаружив, что русская туристка замешана в скандале, ты должен был спросить у полицейских, нет ли среди участников инцидента других россиян. Это же так естественно.

– Допустим, – неохотно согласился Беликов. – И что дальше? Мне пришлось бы выкупать Сашу, а это противоречит твоим же инструкциям.

– Отнюдь.

– Но ты сам распорядился оставить его на месте событий!

– Правильно, – подтвердил гость. – Но сделать попытку выручить соотечественника все же следовало. Всего лишь попытку. Предлагаешь полицейскому небольшую взятку, тот отказывается, ты отступаешься. Нормальный ход событий, не вызывающий подозрений. А ты как себя повел?

– Американцы сами наломали дров, – напомнил Беликов, как в далеком детстве, когда, оправдываясь за свои проказы, начинал вспоминать о чужих грешках.

– Да, выдержки у них не хватило, – сказал гость, бросая взгляд на часы. – Но я бы не удивился, узнав, что сейчас они оправились от поражения и анализируют свои просчеты. Первое, что напрашивается на ум, это прощупать Сашу на предмет причастности к разведке. И его прощупают, будь уверен.

– Завтра утром задействуем кое-какие нейтральные каналы и вызволим его из тюряги.

– Сомневаюсь.

– Мои личные связи…

– Они ничто в сравнении с рычагами ЦРУ, – перебил Беликова гость. – Американцы опередят нас, если уже не опередили. Сам знаешь, какими эффективными бывают допросы в это время суток. Между эффективностью и эффектностью существует огромная разница, никогда не задумывался об этом?

На скулах Беликова появились два розовых пятна. Он не был близко знаком с гостем посольства, однако изучил его достаточно хорошо, чтобы осознавать: вежливая форма, в которую облекаются обвинения, не свидетельствует о мягкости характера обвинителя. Сейчас шмыгнет носом и скажет: «Извини, но я буду вынужден составить рапорт о твоих неадекватных действиях, поставивших операцию под угрозу срыва».

И, не дождавшись ответа на свой риторический вопрос, гость действительно заговорил.

– Извини, – произнес он, – но я буду вынужден…

На лице Беликова возникло затравленное и вместе с тем вызывающее выражение. Он впился пальцами в подлокотник.

– …вынужден, – донеслось до его ушей, – попросить тебя оставить меня наедине с Верещагиной. Мы побеседуем прямо здесь, если не возражаешь.

– Нет, конечно, – воскликнул Беликов.

Избавившись от тяжкого груза ответственности, он немедленно поднялся из кресла. Легкий, как воздушный шарик, и такой же подвижный.

– Минутку, – остановил его гость. – Еще одна просьба.

– Слушаю. – В услужливом наклоне Беликова угадывалось что-то от классической позы официанта.

– У вас тут полным-полно сувениров. Выделишь мне… ну, хотя бы одну из этих ваз.

Проследив за взглядом гостя, Беликов уставился на полку с хрусталем и наморщил лоб.

– Да ради бога, – сказал он, недоумевая. – Вся эта посудная лавка к твоим услугам.

Гость поблагодарил, встал и выбрал массивную вазу в форме нильского лотоса.

– Эта подойдет, – пробормотал он.

– Заберешь ее с собой?

– Нет.

Ограничившись этим коротким ответом, гость поставил вазу на каминную полку, опустился в кресло и, закинув ногу за ногу, выжидательно уставился на Беликова. Издав нервный смешок, тот отправился за Верещагиной.

* * *

Первое, что произнесла Наташа, войдя в комнату, это:

– Долго вы меня еще будете держать взаперти? – Она бесцеремонно швырнула сумку на стол. – Я жутко хочу спать. Уже начало третьего, и…

– В таком случае доброе утро, – сказал мужчина, расположившийся подле камина.

– Доброе, – сбилась с тона Наташа. – Тьфу! Не доброе, совсем не доброе.

– А вот это мы сейчас вместе и выясним. Присаживайтесь. Я сотрудник посольства Галатей Максим Григорьевич.

Ему было безразлично, кем представляться, поскольку примерно с двадцатипятилетнего возраста он общался с людьми под вымышленными именами и фамилиями. Теперь мужчине, представившемуся Галатеем, было около сорока, и он начал забывать, как звали его в прошлом. Иногда чудилось, что вообще никак. Господин Никто. Человек Ниоткуда. Однако, назвавшись таким образом, он рисковал прослыть сумасшедшим. Нет уж, в Галатеях ходить удобнее. При всем при том, что некоторым людям эта фамилия не по нутру.

– Я должна сказать, что мне очень приятно? – фыркнула Наташа, не спеша занять кресло напротив.

– Необязательно, – ответил Галатей. – Я ведь не говорю, что рад знакомству. Сядьте же, прошу вас.

Тут выяснилось, что Наташа стоит подбоченившись не потому, что желает сохранять надменную позу.

– У меня порвано платье, разве не видите? – сообщила она, на секунду отняв руку от бедра.

Против ожидания Галатей даже бровью не повел. Ограничился вежливой репликой:

– Похоже на модный разрез.

Наташа фыркнула:

– Никто с такими разрезами давно не ходит. Тем более в Каире.

– А я и не предлагаю вам ходить, – сказал Галатей. – Я предлагаю вам присесть. Уже в третий раз, если память мне не изменяет.