— Это правда… но не спрашивайте меня… ни о чем.

— Я понимаю, — ответила леди Милфорд. — Гизела, дорогая, вот что я хочу вам сказать. Если вам вдруг понадобится моя помощь, вы можете полностью на меня рассчитывать. Мы с вашей матерью были подругами с самого детства, вместе росли в Англии и разлучились только тогда, когда она вышла замуж за Пола Феррариса. Я всегда буду рада помочь ее дочери.

— Если вы хотите мне помочь, то… не говорите ничего папе о… своем приглашении. Пусть лучше… он отвезет меня в отель.

— Не беспокойтесь, я сделаю так, как вы хотите, — кивнула леди Милфорд.

Гизела не могла скрыть радости, и леди Милфорд добавила:

— Только будьте осмотрительны, дорогое дитя. Вена — не тот город, где юная девушка может разгуливать в одиночестве.

— Я знаю. Но… прошу вас, пусть сегодня… все останется так, как есть.

— Я уже обещала вам, Гизела. Если ваш отец спросит меня о моих планах, что маловероятно, я отвечу ему, что сегодняшний вечер у меня занят.

— О, благодарю вас! Спасибо! — воскликнула девушка.

Леди Милфорд странно посмотрела на Гизелу, но та этого не заметила.

У нее было только одно желание — встретиться с Миклошем. Никто и ничто ее не остановит, даже если эта встреча будет последней.

Отец уже видел орхидеи и несказанно обрадовался, решив, что их прислал ему неизвестный почитатель.

— Это очень дорогие цветы, — сказал он. — Как ты думаешь, Гизела, кто их прислал: мужчина или женщина?

— Конечно, женщина, папа.

— Сначала я подумал, что это Алиса Милфорд. Но она уже подарила мне элегантный шелковый шарф, который я собираюсь надеть сегодня, если будет прохладно.

Разглядывая орхидеи, отец не переставая удивлялся и гадал, кто же эта таинственная незнакомка, приславшая их.

— Мы приехали совсем недавно, и в Вене меня еще никто не знает. Может быть, кто-то из старых друзей?

— Папа, у тебя столько поклонников по всему миру, что нечему удивляться. Разве ты забыл, что за то короткое время, пока мы здесь, ты получил уже несколько предложений дать концерт в Англии, только почему-то отказывался.

— Я отказывался потому, — ответил Пол Феррарис, — что англичане ничего не смыслят в музыке.

— Откуда ты знаешь, если ты никогда не играл для них?

— Сегодня ты услышишь овации венской публики и поймешь, что их признание идет из глубины сердца. Они — настоящие ценители, и мне не нужна другая аудитория.

Потом отец вообще забыл об орхидеях. Его мысли были полностью поглощены предстоящим выступлением, и Гизела смогла вздохнуть с облегчением. Зная, как много значит для отца сегодняшнее представление, она молилась, чтобы оно прошло успешно.

Возвращаясь с отцом после концерта, Гизела вспоминала события дня и радовалась, что все удалось устроить наилучшим образом.

Внезапно она испугалась, что леди Милфорд могла забыть ее просьбу и все-таки пригласить их с отцом на ужин.

Не надо было говорить Алисе, что у нее есть тайна. Но что еще оставалось делать?

Может быть, англичанка все же будет к ней благосклонна и не скажет отцу о подозрительном поведении его дочери?

Но, несмотря на эти мысли, Гизела чувствовала себя счастливой.

Лошади остановились у входа в отель. Пол Феррарис поцеловал Гизелу и пожелал ей спокойной ночи.

— Я надеюсь, что вернусь не слишком поздно, дорогая, — сказал он. — Не скучай. Ты еще станцуешь свой вальс, обещаю тебе. Может быть, даже завтра или послезавтра! В конце концов пусть даже ты не встретишься с самим Штраусом, но все равно будешь танцевать под его волшебную музыку.

— Это так заманчиво! — воскликнула Гизела и расцеловала отца в обе щеки.

Поднимаясь по лестнице, она подумала, что нет на свете ничего более заманчивого, чем Миклош, который ждет ее по другую сторону двери.

Сидя в карете рядом с Миклошем, Гизела гадала, куда же они направляются.

В то же время это не имело для нее никакого значения — главное, что они вместе.

Миклош держал ее за руку. Гизела чувствовала себя под надежной защитой и думала, что, если бы Миклош вот так же держал в своих руках ее жизнь, ей больше не о чем было бы беспокоиться.

Но ее не переставая терзала тревожная мысль, что сегодня — их последняя встреча. Об этом не было сказано ни единого слова, но Гизела понимала, что этот вечер — прощальный.

Все вопросы, что мучили ее всю ночь и весь день, слились в одно слово «почему?».

Не желая нарушить очарование вечера, она крепилась изо всех сил, стараясь говорить спокойно, но сердце ее разрывалось от отчаяния.

— Я очень рад, что вашему отцу выпал такой грандиозный успех, — сказал Миклош.

— Вы были в театре? — спросила Гизела.

— Да, и, глядя на вас в бинокль, еще раз убедился в том, что вы самая красивая женщина на свете. Признаюсь честно, кроме вас, я почти ничего не видел.

— Я обратила внимание.

— Прошу простить, что отвлек вас, — ведь вы, наверное, хотели все внимание отдать отцу, — извинился Миклош. — Жители Вены приветствовали его от всего сердца!

Гизела кивнула. Успех отца превзошел все ожидания. Его буквально завалили цветами и поздравлениями. Гизела видела, как светились от восхищения глаза зрителей и артистов, и поняла, что он принят в большую семью Города Музыки, и принят не просто как один из них, но как один из лучших.

Она знала, что для отца это самый приятный подарок, самое действенное лекарство от отчаяния и упадка сил. Перед ним распахнулась дверь в новый мир.

А у Гизелы все было наоборот. Врата счастья, открывшиеся ей с появлением Миклоша, неумолимо закрывались, и ее терзало мрачное предчувствие, что они вот-вот захлопнутся перед ней навсегда.

Карета мерно раскачивалась. В окне проносились ряды стройных деревьев, которые выхватывал из темноты луч фонаря, висящего над головой кучера. Гизеле показалось, что она догадывается, куда они направляются: к Венскому лесу.

Чтобы убедиться в правильности своего предположения, она кинула взгляд на Миклоша, и тот понял ее без слов.

— Мы встретились с вами в лесу, и теперь я везу вас туда, чтобы попрощаться, — произнес он в ответ на безмолвный вопрос Гизелы.

Она похолодела и крепче сжала руку Миклоша. Из груди ее вырвался еле слышный стон, который она безуспешно пыталась сдержать.

Словно сквозь туман, она почувствовала, что Миклош поднес ее руку к губам и стал медленно, один за другим, целовать ей пальцы.

Больше они не произнесли ни слова до тех пор, пока карета не остановилась. Выглянув в окно, Гизела увидела загородный ресторан — но это было совсем другое место, нежели в прошлый раз.