– Должен тебя предупредить: я люблю соревноваться, – прошептал он ей на ухо, когда снова зазвучала музыка.

Лиззи невольно затрепетала, когда рука Чико легла ей на талию.

– И мне нравится, когда ты высказываешься откровенно. Для меня очень важно выслушивать всех членов моей команды. Если тебе еще когда-нибудь понадобится помощь…

Как можно хладнокровно вести беседу, если пальцы Чико совсем рядом с ее ягодицами? Догадывается ли он, как этот танец на нее действует? «Может, он лишь насмехается надо мной, забавляется? – мелькнуло в голове у Лиззи. – Вдруг это все – игра?»

«Что роднит музыку и секс? – думал Чико. – Наверное, ритм. Музыка – идеальная прелюдия к сексу». Дыхание Лиззи участилось, ее сердце бешено колотилось возле груди Чико. Интересно, о чем она сейчас думает? Кажется, сам воздух вокруг них пропитан сексом. Остальные танцоры сосредоточены друг на друге и, без сомнения, на том, чем неизбежно закончится для них этот вечер. Неужели Лиззи полагает, что и он тоже сегодня просто пожелает ей спокойной ночи?

Чико прижался губами к ее уху и прошептал:

– Не сопротивляйся мне.

– Перестань, – шепнула Лиззи в ответ.

– Перестать? Конечно, сейчас так и сделаю, если ты этого хочешь.

Она помотала головой, то ли сдаваясь, то ли стараясь его урезонить, но не отстранилась, а лишь произнесла:

– Ты ужасный человек!

– Я рад, что мы наконец друг друга поняли, – парировал он.

Все мысли Лиззи были лишь о том, как Чико поцеловал ее в офисе и как ей хочется нового поцелуя. Она вспоминала, какое волнение охватило ее, когда Чико прижал ее к стене своим сильным телом, и жаждала большего. Даже эти размышления до крайности возбудили ее, и Лиззи не спешила успокоиться.

– Еще один танец?

Она не сразу сообразила, что Чико к ней обращается. Чувственные ощущения пронизывали каждый нерв в теле, потому Лиззи было трудно сосредоточиться, чтобы ответить. Да и что бы она ни сказала, это вряд ли сотрет насмешливую улыбку с лица Чико. Он понимал свою власть над Лиззи. Оставалось надеяться, что он не догадается, как сильно она его хочет. А может, уже догадался? Ведь он, как никто другой, чутко улавливает чужие настроения.

Чико немного сдвинул руку на ее талии, и Лиззи, тихо застонав, закрыла глаза, наслаждаясь ощущениями. Эта ее реакция наверняка все объяснила Чико. Но останавливаться не хотелось, хотя разум подсказывал, что для спасения от самой себя нужно найти повод и покинуть вечеринку. Но нет. Еще рано. Она еще немного побудет здесь.

Когда оркестр объявил перерыв, Чико выпустил Лиззи из своих объятий. Она свободна идти куда хочет. У Чико свои методы подчинения: он уговаривает, обучает, соблазняет.

До чего же Лиззи хотелось быть соблазненной им!

Все захлопали оркестру. Вот сейчас удобный момент уйти…

Чико тоже это понял. Взяв Лиззи за руку, он повел ее прочь с танцпола. Его прикосновение было легким, но от этого еще более искусительным. «Мы лишь потанцевали. И на этом – все», – одернула себя Лиззи. Чико выполнил свой долг – потанцевал с капитаном команды соперников, и теперь им пора расстаться. Да. Так и надо сделать. Это будет разумно, безопасно…

Безопасно?

Чико вел ее за собой через двор к ранчо. Шум вечеринки остался позади. «Наверное, он хочет поговорить, – решила Лиззи. – Нам так много нужно обсудить. Мы ведь собирались это сделать и сейчас, должно быть, идем в офис».

Но нет. Они миновали конюшенный комплекс, где располагался офис, и направились к большому дому. Внезапно реальность обрушилась на Лиззи. Неужели Чико собирается с ней переспать, хотя они еще не разобрались с их прошлым?

– Мы собирались потолковать, – напомнила Лиззи, потянув его назад.

Ведь он даже понятия не имеет, что произошло за последние двенадцать лет. Роттингдин, который Чико когда-то так любил, разрушается, потому что не хватает денег, чтобы как следует за ним ухаживать. Отец Лиззи – в лечебнице для алкоголиков, а еще никто не знает, когда ее мать соизволит появиться в поместье в очередной раз.

Посмотрев в непроницаемое лицо Чико, Лиззи разволновалась и забормотала:

– Когда я овладею твоими методами, я начну небольшой бизнес…

– Лиззи. – Чико склонился и заглянул ей в глаза. – Сейчас не время говорить об этом. И даже если бы и был подходящий для этого момент, первое, что ты должна уяснить о бизнесе, – нельзя рассказывать о своих планах.

– И поэтому ты предпочел промолчать о том, что собираешься покинуть Роттингдин. – Ее обвинение повисло в воздухе между ними.

Чико помрачнел.

– Я должен был уехать.

– Из-за моей матери?

Он посмотрел на Лиззи, словно на сумасшедшую.

– Из-за твоей матери? Бог мой, нет! Я держался от нее как можно дальше, – сказал он полным презрения голосом и подумал: «Однако это не помешало им обвинить меня в том, что я с ней спал».

– Тогда почему?

Чико промолчал в ответ, и Лиззи, фыркнув, повернулась, чтобы уйти.

Но она не успела сделать ни шагу, потому что Чико схватил ее за руку.

– Послушай моего совета. Не вороши прошлое. И не играй со мной, – предупредил он, склоняясь к ее лицу.

– Не играть с тобой? – переспросила Лиззи, убирая его пальцы со своего запястья. – Понятия не имею, о чем ты.

– Неужели? – Он перегородил ей путь. – Ты то загораешься, то холодна как лед. Что происходит?

– А то, что двенадцать лет назад ты обещал забрать меня из того ада, в котором я жила, а сам исчез, не сказав ни слова.

– У меня были на то причины.

– Думал только о себе?

– Ты ничего об этом не знаешь, – прорычал он.

– Разумеется.

Чико возвышался над Лиззи с грозным видом и был взбешен так же, как и она.

– Не возражаешь? – Лиззи попыталась его обойти.

– Возражаю.

– Я собираюсь пойти лечь спать.

– Да, – с сарказмом рассмеялся Чико, – постель – это именно то, что тебе сейчас нужно.

У Лиззи вертелось на языке столько сердитых слов, но она промолчала. Слишком многим она рисковала. Ей было что терять.

– Я оставил тебя под опекой твоей бабушки, – произнес Чико в спину уходящей собеседнице. – Я прекрасно понимал, как тяжело тебе жилось с твоими родителями из-за их бесконечных вечеринок. Меня убеждали, что твоя бабушка прекрасно о тебе позаботится. Я поддался на уговоры.

Она остановилась и, не поворачиваясь, резко ответила:

– Как же тебя легко, оказывается, уговорить! Но мог бы перед отъездом хоть что-нибудь мне сказать.