* * *

Адмирал повернулся к Андерсу, доставая золотой портсигар.

— После подобного заявления твоя собственная жизнь будет в опасности. Я не готов поручиться за каждого, кто будет присутствовать на данном заседании, Андерс.

— В наше время ни за кого нельзя поручиться. Они все на прослушке.

— Это не гарантирует ровным счетом ничего. Завтра тебя пристрелят из оптической винтовки, пока ты будешь чистить зубы в ванной или сидеть на толчке, Тейлор.

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю забыть обо всем, что ты узнал, и жить дальше. Государственные перевороты далеко не всегда приводят к лучшим результатам, иногда случается с точностью наоборот — становится только хуже. Те, кто вчера радели за свободу и равноправие, уже сегодня, получив власть, сажают и убивают тех, кто им эту власть дал, отобрав у предшественников.

— А если это правда? Если чертовы Меты разумны и управляемы? Ты представляешь, что нас ждет дальше, если тот псих, который их контролирует, решит завоевать мир?

— Ты их видел, Тейлор. Они не умнее этой тумбочки, — Салман постучал костяшками пальцев по деревянной столешнице, — голодное и неуправляемое стадо. До сих пор мы прекрасно справлялись, и их уже долгие годы удается сдерживать.

— Ты видел отчеты о зачистках, Сал?

— Видел. Я лично их получаю, как и ты.

— Я кое-что тебе покажу. Есть выход в интернет?

Салман прищурился, затягиваясь сигарой.

— Конечно есть. Пошли вниз. У меня своя подстанция.

Тейлор ввел код в ноутбуке Салмана и вошел в интернет через защищенный личный сервер адмирала.

— Смотри — это карта контроля над закрытыми территориями за стеной. Интерактивная карта. Светящиеся неоновые синие точки — это меты. Желтые точки — это люди. Фиолетовые точки — это животные и птицы. Внизу стоит количество каждых из них.

Лицо Салмана вытянулось, и глаза расширились, он застыл, вглядываясь в экран.

— Твою ж мать. Засекреченные данные.

— Вот именно, Сал. Вот именно. Отчеты и реальность не просто не совпадают — они в корне отличаются. Нам приходят сведения об уничтожении зараженных, а на самом деле зачистки неэффективны либо намеренно проходят вхолостую. Более того, в зараженных зонах есть люди, и их становится все меньше. Их просто оставили умирать там. Они корм для метов. Как ты думаешь, что будет, когда не останется ни одной желтой точки и твари начнут голодать?

Генерал закрыл карту и открыл графики за предыдущие месяцы.

— Смотри, здесь данные по всем закрытым зонам. Вот эта и эта — зоны прорывов. Обрати внимание, что перед тем, как твари вырывались за стену, у них заканчивался корм.

— Бл**ь, Тейлор. Мы говорим о людях.

— Для них это корм. Так вот, проходило всего несколько недель. Думаешь, они делали это сами?

— Черт. Я ничего не понимаю. Если это правда, то какого дьявола здесь происходит?

— Обрати внимание, где именно образовались зоны заражения. Это западное побережье. На прошлых выборах именно здесь был самый большой процент проголосовавших против нынешней власти. Многие повстанцы — выходцы из этих городов. Теперь смотри на Остров С, перед утечкой вируса здесь произошел переворот, люди требовали автономии и закрытия подводного атомного реактора, отравляющего им воду. А теперь открой самые первые исследования, которые проводились на Остров С. Не те, что лежат в официальных папках, а удаленные архивы. Я их восстановил. Так вот, там говорится о том, что вирус ВАМЕТА был придуман, как усовершенствованное лекарство, способное превратить обычного солдата в машину смерти. Запрещенные эксперименты над заключенными и детьми-инвалидами, от которых отказались родители. Изначально само появление вируса уже было преступлением против человечества. Ты предлагаешь закрыть на это глаза?

Салман выпрямился и посмотрел на Тейлора.

— Я предлагаю тебе иное, Андерс, я предлагаю тебе стать одним из нас.

— Что значит, одним из вас?

— Стать солдатом сопротивления, Андерс. Нас много и нас не истребили. Я руковожу южным движением. Вступай в наши ряды. Эти доказательства должен видеть не СРВСП, а люди. Вот тогда у нас есть шанс свергнуть Императора и действующую власть. Остановить распространение вируса и найти антидот.

Тебе не дадут начать расследование — тебя уничтожат. Ты еще не понял, что происходит? Что скажешь, Андерс, ты с нами? Повоюем, как в старые добрые времена?

Несколько секунд размышлений под включенную запись с голосом Лючии Лоренцо, и генерал протянул руку адмиралу Салману.

— С вами. Вводи в курс дела. Повоюем.

Мы не доехали в столицу, нас перехватили у самой границы и запретили выезд за пределы зараженной зоны, обосновывая это тем, что нам всем нужно пройти дезинфекцию, потом — время инкубационного периода и, лишь сдав анализы три раза, мы сможем выбраться за пределы закрытой правительством территории. Какой абсурд. Сейчас я понимаю, что нам лгали с самого начала. Правительство не хотело, чтоб мы вырвались оттуда и рассказали все, что видели. Никто отсюда никогда не выйдет, нас всех приговорили. Но до поры до времени не было приказа на уничтожение, и мы сидели в перевалочном пункте — лагере беженцев и ждали неизвестно чего. Врачей к нам не приводили, никакой дезинфекции не проводили и анализов не брали. Можно подумать, какие-то анализы или дезинфекция могли бы воспрепятствовать распространению вируса ВАМЕТ. Есть только два варианта: либо ты — Мет, либо человек. Зараженные перестают быть людьми. Но именно поэтому нас и не выпустят — мы слишком много знаем, мы откроем рты, и тогда начнется второй виток сопротивления. Мы теперь опаснее метов и апокалипсиса. Нас всех нужно уничтожить. Только как это сделать бесшумно и не грязно, правительство еще не придумало. Как только придумают, наши дни будут сочтены. И я молилась, чтобы журналистов с той стороны ограды было как можно больше, и трусливый император боялся отдать приказ об уничтожении беженцев. Хрупкая и сомнительная надежда, потому что и самих журналистов можно убрать так же легко, как и всех нас.

А пока что нам приходилось рассчитывать на милость солдат и на пайки, которые выдавались строго по времени и в очень маленьких порциях. Но я была рада и этому, лишь бы поддерживать в себе силы. Малышку я кормила своим молоком, которое, как ни странно, в этих жутких условиях не пропало, и пока ей его хватало.

Мы разместились в лагере беженцев, предварительно у нас отобрали все огнестрельное и холодное оружие. У меня забрали мой пистолет, а перочинный нож я все же пронесла в пеленке Даны.

В лагере царила полная антисанитария и бардак, но туда все же подавалась вода, работало электричество. Только нас было так много, что мы стояли в длинной очереди, чтобы помыться или набрать бутылку. Спали на матрасах, которые притащили сюда из соседних домов и из полуразрушенной больницы.