– Нет, – мстительно заявила Ленка. – Он не жмот. По ресторанам водит, в клуб приглашает, даже на море съездить предложил. Но я пока думаю.

– О чем тут думать-то? – опешила Вика. – Ехать надо.

– Да он в Египет приглашает, а это как-то…

– Не круто, – ехидно подсказала подружка.

– Да, не круто, – беззлобно согласилась Ковальчук. – И вообще, где я приличный купальник на мои габариты найду? Это ж процесс. А я хочу быть нимфой, русалкой, чтобы он меня там ни с кем не сравнивал, а то знаю я эти курорты – там множество полуголых девиц носится.

– Ты ускорься с процессом. А то он какую-нибудь другую русалку туда повезет, – посоветовала Вика. Ей было немного обидно: Дима ничего подобного не предлагал.

– Ускорюсь, – вздохнула Ленка. – А то замуж очень хочется, гарантий, жизни спокойной. В кои веки нашла нормального мужика. Каждый последующий, кстати, хуже предыдущего. Народная мудрость. Так что если я Вадика упущу – только повеситься останется.

– А любовь?

– Опять ты со своей любовью, – поморщилась Ковальчук. – Любовь проходит. То есть я не имею в виду, что ты его будешь потом ненавидеть, а просто надоест. Не, не так. Надо смотреть на человека трезво, а не через призму эмоций.

– Я это все от тебя слышала, – досадливо махнула рукой Вика. – А у меня и мужик хороший, и без призмы смотрела, и люблю. Вот. А еще он мне кольцо подарил. Красивое!

– Предложение сделал? – радостно взревела Ленка. – Да?

– Ну, не то чтобы предложение, – помялась Вика. – Короче, кольцо подарил, я взяла, Димку поцеловала, поойкала, попищала, а он промолчал. Вот я и думаю: с одной стороны, просто так на дорогие подарки, тем более кольца, не тратятся, правильно? А с другой – кто этих мужиков разберет. Мы за них можем столько всего напридумывать, а они ничего в виду не имели. У него с деньгами все в порядке. Мог и просто так подарить.

Все это пришло Вике в голову только что, поэтому стало себя жаль. А вдруг она зря размечталась, и ничего особенного колечко не означает?

– Так ты спроси, чего нервы-то себе мотать, – удивилась Ленка. – Я бы спросила.

– Вот и спроси, если тебе подарят, – надулась Вика. Похвастаться не получилось.

– Спрошу, – хихикнула Ковальчук. – И на моей улице грузовик с шоколадками перевернется. А ты не выдумывай ничего, а выясни.

– Как? – раздраженно поинтересовалась потенциальная невеста. – Не замуж ли ты меня, любимый, зовешь? А то если да, так я бегом готова, ага. Тьфу!

– Не утрируй. Надо дипломатично. – Ленка помычала, стимулируя мыслительный процесс, и выдала: – Скажи, мол, я не поняла скрытый смысл твоего подарка.

– Лен, а если никакого скрытого смысла не было?

– Тогда не знаю, – честно призналась подруга. – Смотри по поведению.

– Ладно. Ты с Анькой давно общалась? – Вика решила сменить скользкую тему. – Я ей недавно звонила, она такая странная. Злющая. Завидует, наверное. И психованная. Нехорошо мы поговорили.

– Мы тоже. Даже осадок неприятный остался, – призналась Ленка. – А я что теперь, виноватой должна себя чувствовать, что у меня все хорошо, а у нее нет. Приличные люди умеют радоваться за ближних.

– Я за тебя рада, например, – торопливо произнесла Вика.

– Я за тебя тоже, – подхватила Ковальчук. – А Аньку жалко. Но шефство над ней брать не хочется. Покусает еще, потом прививки от бешенства делать придется. Давай переждем, пока у нее бзик пройдет. Чего на рожон лезть? Только злить ее.

В общем, решили Кочерыжкину не злить.

Николай Борисович недовольно морщился, разглядывая потолок.

– Ну? – поторопила его Вика. – Папа! Чего ты молчишь?

– Больно жирно, – вынес свой вердикт отец. – Вот меня родители вообще не баловали. И дни рождения я не то что в кабаках, даже дома не справлял! Денег не было. Держали меня в черном теле, потому и вырос нормальным человеком. А ты привыкла, что мы с матерью дойные коровы. Только и успеваешь за вымя дергать. Возьми пару девчонок, сходите в кафе, мороженого поешьте, и все.

– Мне двадцать три года исполняется! – взвилась Вика. – А ты мне предлагаешь мороженым давиться.

– Если давиться, то лучше не надо, – ехидно согласился папенька и строго глянул в сторону жены, ожидая поддержки. – И двадцать три – не пятьдесят. Не юбилей, чай, чтобы толпу народа в ресторан тащить и там их за мой счет кормить.

– Действительно, Викуля, дорого это, – робко вставила мама. – Если ты хочешь много гостей, давайте дома…

– Я что, нищая? – оскорбилась Вика и чуть не разрыдалась, представив убогое домашнее застолье. – Ага, давайте, как в колхозе: таз оливье, водки ящик и корыто с вареной картошкой. Вы всегда в первую очередь про деньги свои думаете! А про меня? Я же живой человек! Не все можно за ваши паршивые бумажки купить!

– Да-да, – Николай Борисович усмехнулся и удовлетворенно потер руки. – За паршивые бумажки только шмотки да место на филфаке можно купить. А зачем это все?

– Да! – в запале выкрикнула Вика, но осеклась, почувствовав подвох.

– Спасибо, что открыла нам глаза, – прорычал папенька, нависнув над столом переговоров. – Думаю, что пора перестать оскорблять столь возвышенное создание с нежной и чистой душой всяческими денежными подачками!

– Я не об этом, – пошла на попятный бунтарка, быстро смотав флаги и спрятав революционный барабан.

– А я – об этом, – припечатал Николай Борисович. – Хватит у меня на шее сидеть. Сначала образование какое-то невнятное выбрала. Теперь рот на меня открываешь. Иди, мужа ищи себе нормального. Только это и осталось. На себя тебе рассчитывать не приходится, а мне обуза не нужна. Я в твое образование-воспитание вложился, проект прогорел. Все, убытки списываю.

– Папа! – взвизгнула Вика. – Я тебе что, мешок с овсом, чтобы меня списывать?

Ситуацию спасла дипломатичная мама. Собственно, только благодаря уму и терпению Анны Павловны члены немногочисленного семейства уже в который раз не переходили к вооруженному конфликту.

– Коля, ты можешь ее списать лишь тогда, когда выдашь замуж. А пока придется держать марку, чтобы твои партнеры не подумали, будто ты экономишь на ребенке. Согласна, девочка у нас разбалована сверх меры, но это будут уже проблемы ее мужа, а не наши.

– Ну, вообще, – оскорбленно выдохнула Вика, уставившись на маменьку, кротко моргавшую накладными ресницами.

– Тогда нужно быстрее ее сбагривать, – пробурчал Николай Борисович, недовольно покосившись на дочь. Так смотрят на старые «Жигули» с коррозией, прикидывая, что выгоднее: подкрасить и продать или сдать на металлолом по весу. Судя по скорбному выражению его лица и следующему вопросу, Вику все же планировалось продать.

– А что там твой ухажер, жениться собирается? – Папа свирепо шмыгнул. – Пригласи-ка его на праздник, я с ним поговорю.