После, она лежала возле него, гладя кончиками пальцев лицо, шею, грудь Тимофея и говорила, что только один раз испытывала такой страх и спокойствие одновременно — когда потерялась и нос к носу столкнулась с огромным волком в Симоновской лесу. Он привез ее на спине к Желтому водопаду. Тимофей посмеялся над ней, как всегда:

— Ты самая большая сказочница в мире. Ты и сама сказка, Надя. Я с самого детства в тебя верю.

После этих слов Надю внезапно охватил такой жуткий страх, что ее затрясло крупной дрожью:

— А я не верю в сказки. Если ты уедешь, обязательно случится что-то плохое, я это чувствую. Пожалуйста, придумай что-нибудь и не уезжай, Тим. Пожалуйста. Пожалуйста… — она вцепилась в его руку, из глаз покатились слезы. Столько отчаяния было в ее взгляде, что Тимофею стало ее жаль.

— Ну что ты, моя маленькая девочка! Все будет хорошо, — он целовал Надины руки, мокрые глаза, щеки, волосы. Потом закутал дрожащую девушку в одеяло, посадил к себе на колени и укачивал долго, пока она, судорожно всхлипывая, не успокоилась.

Тяжело было на сердце у Нади. Это была не разлука, а маленькая смерть. Тимофей ушел ночью, пообещав ей, что это начало. Ему нужно только закончить учебу и найти работу. Тогда он сразу заберет ее к себе. Перед ним внезапно открылись новые светлые горизонты, о которых говорила ему мать. Он уходил из маленькой избушки победителем, зная, что теперь, после всего, что случилось, Надя, действительно, будет ждать его, несмотря ни на что.

Надя, завернувшись в одеяло, стояла в темноте на маленьком крылечке и провожала взглядом удаляющуюся фигуру любимого. Последний нежный поцелуй еще хранил свое тепло на губах. Ей искренне хотелось проникнуться верой в счастливое светлое будущее. Глубинным женским чутьем она тоже понимала, что это начало. Но начало чего?

Ночь была ясная, тихая, звезд на небе было не перечесть. Прямо над Надиной избушкой висела полная луна. Надя повернулась в сторону леса — темной, пугающей стеной он стоял перед ней сейчас. И совсем близко она услышала протяжный, наполненный тоской, вой волка. Подобрав одеяло, Надя зашла в избушку и закрыла двери на засов. Упав на кровать, она завыла в тон волку.

На следующий день после отъезда Тимофея Надя постирала простынь хозяйственным мылом, чтобы замести следы прошедшей ночи. Она понимала, что после того, что произошло, она повзрослела и теперь должна смотреть на мир глазами женщины, а не ребенка.

Нестерпимая тоска в ее сердце перемешалась с огромной нежностью и ответственностью. Близость с Тимофеем, казалось бы, должна навсегда соединить их жизни, но вместо этого Надя осталась одна со своей горькой любовью. Она задумчиво посмотрела на бледно-розовые колокольчики брусники. Они завяли, листья и цветы поникли. Надя взглянула на себя в маленькое зеркало над столом: она тоже поникла, словно эти нежные цветы. Ее точно так же сорвали и оставили медленно погибать от одиночества.

Летние дни тянулись долго и были похожи друг на друга. Снова и снова Надя прокручивала в уме ночь прощания. Снова и снова ее сердце сжималось от тоски.

Днем Надя пасла стадо овец, за что получала немного денег. А по вечерам ее одолевала такая страшная усталость, что она ложилась спать, когда было еще совсем светло.

Вскоре она стала замечать, что ее по утрам мутит от еды. А запах привычного кофе вызывает отвращение. Когда пошла четвертая неделя задержки, а месячные так и не начались, Надя поняла, что что-то не так, и, вероятно, она ждет ребенка от Тимофея.

Девушка испугалась, сначала она решила рассказать об этом матери, но потом отказалась от этой мысли. Она была уверена, что Александра пошлет ее в ближайшую поселковую больницу. А Надя знала от школьных подружек, как с помощью врачей женщины избавляются от нежеланных детей. Она не могла представить, что можно добровольно разрешить порезать на части живое существо внутри себя, а потом просто выбросить его в мусор.

С каждым днем Надю охватывал все больший страх. Писем от Тимофея не было, хотя он обещал написать ей в первый же день приезда в город Н. Говорил, что она устанет получать письма от него, которые он будет отправлять ежедневно. Надя с тоской смотрела на проходящего мимо почтальона, но для нее писем в его сумке никогда не было.

Лето тянулось мучительно долго, оно было наполнено тоской, воспоминаниями и страхом. Но вот и оно подошло к концу, а Тимофей так и не написал. Надя старалась сохранить спокойствие, но по ночам рыдала в подушку от страха. Она подозревала, что скоро у нее начнет расти живот, и тогда скрыть беременность уже не получится.

О продолжении учебы не могло быть и речи. Каждое утро Надя обещала себе, что вечером сходит к матери и расскажет ей обо всем. Но наступал вечер, и она не могла заставить себя выйти из избушки. Укрыв ноги шерстяным пледом, она сидела на бабушкиной кровати и смотрела в стенку. Здесь уже не было привычных травяных веничков, в последний год бабушка не собирала травы. Только в одном углу висели несколько забытых пучков зверобоя и вереска.

За несколько дней до начала сентября Надя решила сходить к матери Тимофея. Она должна была понять ее, как женщина. Но надежды не оправдались: ее и на порог не пустили.

Мать Тимофея разговаривала с ней в сенях. По крыше стучал дождь, в потемках Надя видела, как хмурится мать ее возлюбленного, какая глубокая морщина пролегла у нее между бровями. Это была строгая и властная женщина, привыкшая, что все в ее жизни идет по установленному сценарию. Надя в этот сценарий не вписывалась.

— Тетя Женя, я пришла узнать адрес Тимофея. Я хотела бы написать ему письмо. Он обещал сам писать мне, но я не получила ни одной весточки. Я переживаю.

Женщина, еще сильнее нахмурив брови, заговорила громким, неприятным, низким голосом, от которого Наде стало внезапно холодно, и по спине побежали мурашки:

— Не пишет тебе, значит, не хочет. Я не дам тебе адреса, Надя. Уходи и забудь дорогу в этот дом. Мой сын сейчас далеко, сюда он больше никогда не вернется. У него другая жизнь и другие заботы. О тебе он не вспоминает.

Надя, склонив голову, заплакала. Горячие слезы закапали одна за другой на деревянный пол в темных сенях.

— Я… Я не верю вам. Этого не может быть. Тимофей любит меня, он вернется за мной. Обязательно вернется!

— Иди домой, Надя. Какая любовь может быть в ваши годы! Разговор окончен.

Когда Надя прошептала женщине, что ждет ребенка от Тимофея, она увидела, как округлились и наполнились ужасом ее глаза. Но она быстро справилась с охватившим ее волнением и рассмеялась девушке в лицо:

— Кого ты хочешь обмануть, милая моя? Таскаешься с разными мужиками, небось спишь с ними за деньги, и говоришь, что забеременела от моего сына? Не смеши меня. Убирайся прочь, жалкая, неотесанная потаскушка! Прочь! А не то возьму метлу и вымету тебя отсюда, словно мусор. Никогда больше не возвращайся сюда! — она с силой схватила Надю за рукав старенькой кофты, которая тут же треснула по шву, и вытолкнула девушку из сеней под проливной дождь.