– Хорошо, я пойду с тобой к Агате Саутгемптон.

– Спасибо, дорогой, – проворковала я и повесила трубку.

Но на сердце у меня было неспокойно. Сегодня у меня явно неудачный день, одно за другим на голову валится… Может быть, это знак, что стоит остаться дома и никуда не ходить? Посидели бы вместе с Майком, помечтали о собственном гнездышке, прикинули, куда бы поехать на медовый месяц… Но после столь малодушного поступка я первая перестану себя уважать!

Майкл заехал за мной ровно в восемь. Я ожидала увидеть хмурую неприветливую физиономию (в конце концов, мужчине обычно не по вкусу, когда женщина берет над ним вверх!), но Майкл был как всегда безупречен. Мне стало стыдно. По-хорошему ему надо бы меня отшлепать, а он мне мило улыбается. Вот что значит истинный джентльмен! На все готов ради любимой женщины.

У Агаты Саутгемптон людей собралось – не протолкнуться. Кажется, она знает всех в Лондоне… Ничего, когда я выйду замуж за Майкла и у меня будет собственный дом, моим приемам позавидует даже Агата!

– Мы будем с тобой устраивать лучшие вечеринки в городе, – прошептала я ему.

– Ты же знаешь, я небольшой любитель таких приемов, – ответил он и так мило улыбнулся, что я была готова простить ему все, что угодно.

– Значит, не будет никаких приемов, – согласилась я, к собственному удивлению.

Лицо Майкла просветлело, и я вдруг поняла, как приятно угождать любимому человеку. Раньше я думала, что счастье – когда все вокруг думают только обо мне, а сейчас мне ужасно хочется пожертвовать чем-нибудь ради Майкла. Как еще я могу доказать ему свою любовь?

Крепко держась за руки, мы вошли в бальный зал Агаты Саутгемптон. Агата сияла как медный таз. Еще бы. Кто не гордился бы тем, что сумел зазвать к себе в гости столько значительных людей. Рядом с Агатой стояла незнакомая мне женщина в длинном серебристом платье. На первый взгляд в ней не было ничего особенного, но потом я сообразила, что это, должно быть, и есть та приманка, с помощью которой Агата собрала у себя весь цвет общества.

– Ты случайно не знаешь, кто эта женщина рядом с Агатой? – спросила я Майкла.

Он молчал, и я повернулась к нему. Его лицо… какое у него было лицо! Испуганно-радостное и недоверчивое, как будто он не совсем понимает, что происходит. Я привыкла к другому Майклу, сдержанному и невозмутимому. Человек, который поверх голов смотрел куда-то, словно не веря собственным глазам, был мне незнаком. Я проследила за его взглядом, и во мне что-то оборвалось. Женщина в серебристом платье рядом с Агатой Саутгемптон призывно улыбалась моему жениху, а он не мог оторвать от нее глаз!

Я увидел ее, как только вошел в зал. Увидел и подумал, что брежу. Она так часто приходила ко мне во сне и мерещилась в толпе, что неудивительно, если я начал повсюду видеть ее. Вот и сейчас я почему-то уверен, что женщина рядом с Агатой Саутгемптон – это она, хотя этого не может быть… Но разве есть на свете кто-нибудь, кто был бы настолько похож на нее? Разве есть женщина, у которой были бы такие же прекрасные волосы и гладкая кожа, поражающая своей белизной? Она посмотрела на меня, и в ее бездонных глазах мелькнуло узнавание.

Я не сплю. Я вижу ее на самом деле.

Как всегда она была изумительно хороша. В длинном серебристом платье, из-за которого ее ледяные глаза искрились гораздо больше обычного. Волосы распущены по плечам, вызывая жгучее желание дотронуться до них рукой. Как всегда соблазнительна и далека…

Я не успел подумать о том, откуда она взялась в гостиной Агаты Саутгемптон, как она улыбнулась мне и помахала рукой. Никогда раньше она не улыбалась мне так, словно действительно была очень рада меня видеть. Неужели она не забыла меня за полгода? Каждый день она встречает такое количество новых интересных людей, что должна была позабыть обо мне, как только за мной закрылась дверь… Я ничем не заслужил такое счастье – чтобы она помнила обо мне…

– Майк, Майк…

Я почувствовал, как кто-то теребит мой рукав, и наклонил голову. Наверное, то же самое испытывает человек, видевший во сне чудесный дворец, а проснувшийся в жалкой лачуге. Вероника Маунтрой вцепилась в мою руку и жалобно заглядывала мне в глаза.

– Что с тобой, Майк?

Моя невеста явно почуяла неладное и встревожилась.

– Ничего.

Я выдавил из себя улыбку. Как, оказывается, трудно не смотреть на нее, когда знаешь, что она рядом!

– Голова немного закружилась.

– Пойдем. – Вероника настойчиво потянула меня за собой, прочь от серебристых глаз, которые с такой же настойчивостью призывали меня к себе.

– Подожди. Давай подойдем к Агате, поздороваемся.

– Она сама подойдет к нам, если захочет. Голос Вероники был напряжен, словно она что-то подозревала. Я сделал над собой усилие. Жребий брошен. Вероника – моя невеста, и других женщин не должно для меня существовать!

Мы отошли в дальний угол гостиной и принялись беседовать с каким-то почтенным седовласым мужчиной, давним другом отца Вероники. Оттуда я не мог видеть Селин, и это было к лучшему. Я чувствовал, что Вероника настороженно наблюдает за мной, и мог держать себя в руках. Не хочу расстраивать ее. Она славная девочка…

Однако мистер Форшем, наш случайный собеседник, затронул тему, которой мне больше всего на свете хотелось бы избежать.

– Вы уже в курсе, кого сегодня раздобыла наша очаровательная хозяйка? – спросил он, когда мы обменялись приветствиями.

Я-то знал, но ни за что бы в этом не признался. А Вероника с любопытством воскликнула:

– Вы имеете в виду черноволосую женщину рядом с Агатой?

– Да, – кивнул Форшем. – Это божественная Селин Дарнье, известная оперная певица.

Мне показалось, что Вероника на секунду нахмурилась. Что ей может быть известно о Селин? Никто в Англии, да и в целом свете не знает о моем отношении к ней. Неужели моя легкомысленная невеста, мысли которой заняты только нарядами и приемами, способна так тонко чувствовать?

Вероника медленно перевела глаза на меня. Мне почудился в них вопрос. Что это? Просто ревность или предчувствие влюбленного сердца? Ее гладкий лоб прорезала вертикальная складка. Впервые я видел, что Вероника размышляет над чем-то, мне неизвестным.

– Кажется, я слышала эту Дарнье в Париже, – произнесла она неторопливо. – Года два назад…

– Уверяю вас, сейчас она поет намного лучше! – с энтузиазмом воскликнул Форшем. – На сцене она творит настоящие чудеса!

Но Вероника даже не посмотрела в его сторону. Она буравила меня глазами, как будто хотела докопаться до чего-то, спрятанного глубоко в моей душе.

– А ты, Майк, слышал когда-нибудь эту диву? – звонко спросила меня Вероника.

Ее глаза вызывающе сверкали, а на скулах алели два ярких пятна. Вероника изо всех сил притворялась равнодушной, но я не мог не видеть, что она ужасно напугана. Маленькая храбрая девочка была готова броситься в драку, чтобы отстоять то, что она считает своим…