– А что! Люди же называют в честь покойного родителя или родственника. А ризеншнауцеры – они, почитай, все родственники. Их не так уж и много. Давай так и назовем – Типи.

– Есть проблема. Ей ведь паспорт надо выписывать. А швейцарцы буквоеды, могут придраться, что одно и то же имя второй раз, – засомневалась Арина.

– Можно отчество добавить, чтобы в паспорте было не совсем, как раньше – Типи Типовна. Щвецы не поймут, решат, что имя другое. – Олег был очень доволен своей идей.

– Но что же теперь делать? Как с ней быть?

– Может, она сможет дома одна оставаться? Все-таки уже пять месяцев, не маленькая. Будем в обед приезжать по очереди, выгуливать. Завтра я более или менее свободен, так что в обед заскочу, выгуляю.

Арина с сомнением посмотрела на щенка. Жалко оставлять дома такую малютку в полном одиночестве, но другого выхода не было. На том и порешили.

После ужина Арина засела за материалы о вилле Бокаж. Ей не терпелось узнать, почему же великая княгиня и граф Строганов оказались здесь в 1857 году и действительно ли в качестве беженцев? В итоге она нашла объяснение. Мария Николаевна вышла замуж за Строганова при жизни отца. Но скрываться возлюбленным пришлось не слишком долго. В 1855 году Николай I умирает. И Александр II, который очень любит сестру, признает ее брак с графом законным. Но при этом было выдвинуто условие – брак должен оставаться тайным. Морганатические супруги не должны афишировать свои отношения. Видимо, именно поэтому в 1856 году, будучи на четвертом месяце беременности, Мария Николаевна и Строганов приезжают в Женеву и поселяются на вилле Бокаж. Здесь, в Женеве, и появляется ребенок. Мальчика назвали Григорием, как и отца. Он, к сожалению, прожил недолго и умер в Италии в 1859 году.

«Вот и еще один сюжет для нашего тура, – подумала Арина, закончив читать. – Великая княгиня и Строганов всю свою совместную жизнь скрывались: сначала от гнева императора. Полноценная супружеская жизнь в России была невозможна и после смерти Николая I, поэтому они так часто жили за границей. И сюда, в Женеву, Мария Николаевна с мужем приехала рожать ребенка, скрываясь от людской молвы. Какая разница, от кого люди бегут: скрываясь от правительства, опасаясь тюрьмы или от людей, избегая их осуждения? По сути, они те же изгнанники».

Было очевидно: виллу Бокаж с полным правом можно назвать виллой изгнанников. Не в меньшей степени, чем виллу Пелуз. Но кто знал об этом? Статья о вилле Бокаж размещена на основном сайте Женевского отделения ООН. На английском, французском и русском языках. Теоретически любой сотрудник комиссии мог ее прочитать. Но, скорее всего, историей виллы могли заинтересоваться русские сотрудники. Увидев на фасаде имя Толстого, хочется узнать, почему он бывал здесь. Как это произошло сегодня с Ариной. Что же из этого следует?

Напрашивались два вывода: беженцем могли назвать кого-то, работающего на этой вилле, и, скорее всего, это мог сделать русский или кто-то из бывших соотечественников. На этой вилле работали Питер Гилмор, Геннадий Кондратович, Салем Атван и Сергей Волоченков. Теперь Салем Атван четко укладывался в параметры второй анонимки: беженец и работает на вилле беженцев. Чоудхури почему-то защищает его. Вокруг Атвана происходят какие-то непонятные вещи: угрожающие письма, чуть ли не покушения. Интересно, это правда или выдумка? И чья: Атвана или Чоудхури? Может, они вместе и замешаны в чем-то?

«Надо будет все-таки узнать имена всех русских, работающих в комиссии, и встретиться с ними, – продолжала размышлять Арина. – Возможно, кто-то из них пишет эти анонимки. Завтра Сергей обещал представить какую-то Жанну Вуалье. Интересно, кто она такая? По-моему, Волоченков явно к ней неравнодушен».

Этот высокий, темноволосый мужчина сразу расположил ее к себе. Она отдавала себе отчет, что в немалой степени этому способствовала его внешность: он был не только красив, но еще изящен и мужествен одновременно. Трудно сказать, что способствовало такому впечатлению: возможно, тот факт, что он очень походил на актера Владимира Конкина в тот период, когда тот снялся в фильме режиссера Говорухина «Место встречи изменить нельзя» в роли Шарапова. Это был один из любимых фильмов Арины. Владимир Высоцкий, сыгравший капитана Жеглова, был до неправдоподобия реалистичен. Его игра потрясала. Вместе с Конкиным они создали удивительно притягательные образы.

– Странно, я думал, ты читаешь материалы по проблемам комиссии, а ты вдруг за историю дома Романовых принялась. С чего это вдруг? – Арина не заметила, как к ней в кабинет зашел Олег.

– Представляешь, на вилле Бокаж – ну где ты тоже язык изучал – Толстой бывал. И не один раз.

– Да, я что-то слышал. Ну и при чем здесь Романовы?

Арина рассказала мужу о том, что ей удалось узнать за сегодняшний вечер.

– Так что у нас теперь еще изгнанники в ООН появились. Можно будет сначала вести туристов на виллу Пелуз и рассказывать о семье Дюваль, а потом идти на виллу Бокаж. А там уже и про великую княгиню со Строгановым, и про Толстого. Так что Вера будет довольна. За несколько дней я уже немало материала накопала.

– Узнаю муравья. Пока не пропашет все, не успокоится.

– Но это же интересно! Во все времена бушуют страсти!

– А у вас-то в комиссии какие страсти?

– На сегодняшний день, как я подозреваю, имеются уже две: роман заместителя председателя комиссии Гилмора с секретаршей Батлера и симпатичного молодого человека, я тебе о нем говорила – Волоченкова – с одной мадам с роскошным именем: Жанна Вуалье. Вот тебе страсти.

– Ну, это не страсти, а обычные дела, – успокоился Олег. – А имя у нее странное. Она что, иностранка?

– Нет, русская, – задумалась Арина. – Наверное, она замужем за иностранцем.

Жанна Вуалье действительно была замужем за иностранцем – швейцарцем Мишелем Вуалье, но сейчас она сидела в ресторане не с ним, а с Сергеем Волоченковым. Именно о встрече с ней и договаривался Сергей, когда Арина заглянула к нему в кабинет. Отель находился в небольшом городке Коппе, на самом берегу Женевского озера. Май в этом году выдался теплый, и ресторан уже выставил столики на террасе, откуда открывался замечательный вид. Жанна была в восторге. Она выбрала столик, стоявший немного в стороне. Уселась и защебетала.

– Как раз то, что надо, чтобы отметить годовщину нашей встречи. Ты посмотри, какой вид на озеро, на горы. К тому же и публика здесь не хухры-мухры.

– И что же это значит? – с усмешкой спросил Сергей.

– Это значит – не старики, не бедные пенсионеры.

– И почему же ты так решила?

– По ассоциации с мухоморами. Про стариков иногда говорят: старый мухомор. Вот мне и показались эти слова созвучными. А чего ты смеешься?

– Да у тебя, как всегда: слышала звон, да не знаешь, где он. На самом деле это говорится так: это тебе не хухры-мухры. Значит, вещь очень даже хорошая, добротная! А у нас во дворе говорили еще так: мы не хухры-мухры, а «хрю-хрю».