– Значит, ты все решила? – спросил он, возвращаясь к прерванному летучкой разговору. Я копалась в сумке в поисках проездного.

– Ничего я не решила. Чего тут решать, когда все и так понятно, – вздохнула я. Дальше я хотела, по традиции хорошего кино, предложить Большаковскому остаться друзьями, но меня прервали.

– Привет, Маша. Чего ты не решила? – раздался радостный голос за моей спиной. Я замерла, словно бы меня превратило в соляной столп. Интересно, как он мог понять мои слова

– Митя? – жиденько выдавила из себя улыбочку я. Как я могла забыть, что он может меня встречать прямо у ворот. Это все проклятая летучка.

– Это кто? – поинтересовался Большаковский. В глазах заблестел живой интерес. Это мне совсем не понравилось.

– Я – Дмитрий, очень приятно. А вы? – Митя протянул Большаковскому руку. Я немедленно, как говорится в народе, почуяла неприятности пятой точкой. Особенно глядя на Сашино выражение лица.

– Это он? – прищурился тот.

– Я-то? Я, конечно же, он, – с готовностью кивнул Митя. Его голубые глаза сощурились. Любезное выражение сползло с лица, как кисель.

– Ага, значит, это из-за него я вынужден терпеть твою придурь. И что, ты думаешь, он сможет тебе что-то предложить, кроме секса? – громче, чем я бы хотела, спросил Саша.

– Иди ты в баню! – я была готова разрыдаться. Просто не верится, что все это действительно происходит. Да как он смеет.

– Мне кажется, кто-то тут лишний, – спокойно пробормотал Митя. – И, скорее всего, я.

– Именно! – с готовностью кивнул Большаковский. Я стояла с распахнутым ртом, не в силах выдавить из себя достойный ответ. И ведь можно было сказать, что он сошел с ума. И напомнить ему, что мы давно расстались. Или вообще плюнуть ему в лицо и… или… или дать по морде, чтобы не порочил меня перед самым важным для меня мужчиной. Но я молчала. Кажется, я даже перестала дышать от ужаса.

– Ничего мне не хочешь сказать? – спросил меня Митя. Я сглотнула слюну и побежала за ним, как червяк на веревочке. И взахлеб говорила, что у меня с Большаковским ничего нет, и не было, и не будет.

– Честное слово! – клялась ему я.

– Это просто в глаза бросается, – процедил Митя. – Может, у тебя и со мной ничего нет?

– Есть! С тобой есть!

– И когда ты с ним в последний раз ничего не имела? – ехидно поинтересовался Митя. Я опустила глаза. Действительно, в последний раз – это всего лишь за один день до знакомства с Митей.

– Но я действительно порвала с ним, как только мы познакомились. Он никогда и ничего для меня не значил. Неужели это так трудно понять? – мне казалось, что я говорю понятные и правильные вещи. Но Митя только багровел.

– Я понимаю только одно – ты мне солгала.

– Я? – опешила я.

– Именно. Я тебя спрашивал, одинока ли ты. Почему бы не ответить мне, что у тебя был любовник? Что такого? Я бы понял! По крайней мере, это было бы честно. Но ты соврала. Соврала! Все вы врете!

– Ничего я не врала! – заорала я на весь трамвай. Пассажиры оглядывались и старались перейти в другую половину вагона. – Он действительно никем мне не был.

– Да что ты! Значит, ты была совершенно одинока. Так только, немножко спала с коллегами. Так, что ли? – возмутился он. А я покраснела, потому что, невзирая на циничность сказанного, все примерно так и было. Комси-комса. И что, меня нельзя понять?

– Я просто хочу сказать, что ты был для меня важнее…

– Ну, спасибо. Утешила. Я, значит, первый в очереди! Отлично! Знаешь, что, дорогая. Спасибо за чудесный секс. Но больше не надо. Если что, сниму проститутку! – мы безнадежно потеряли всякую возможность конструктивного диалога. Он был взбешен. Причем потом я поняла, что большая часть его бешенства осталась еще от его жены. Именно она когда-то врала ему, так, что теперь он орет на меня, не в силах сдержаться. Но в тот момент и я уже находилась в несколько измененном состоянии, и тоже лихорадочно вспоминала, что все мужики одинаковые, и что ничего, кроме боли и проблем, они дать мне не могут. И я тоже орала на него, хотя мы и ехали с ним в трамвае, и на нас оглядывались обеспокоенные граждане. И даже крепче хватались за сумки.

– О, прекрасно! – я заговорила намеренно ледяным тоном. – Это так по-мужски.

– А что, я похож на бабу?

– Значит, все? – я чуть не поперхнулась этим «все».

– А ты как думала? – он был готов рвать и метать. Я вдруг представила, что это наш последний разговор и чуть было не умерла от этой мысли.

– Я бы не хотела, чтобы ты так уезжал! – Митя поджал губы и молчал. Потом что-то решил, кивнул и повернулся ко мне. Какие у него глаза! Да и все остальное тоже. Редкий мужик может сочетать в себе столько хорошего сразу.

– Знаешь, я, может, и погорячился. Но и ты хороша! Значит, у тебя все-таки был любовник.

– Был, – кивнула я. – Но только до тебя.

– А зря. Чего пропадать добру! Я-то ведь уезжаю, и меня полгода не будет. Не оставаться же тебе одной, – он снова жестко улыбнулся одними губами. Я чуть не расплакалась.

– Ну, вот и катись, – я была готова броситься к нему на шею и вымаливать прощения. Но на этот счет у меня тоже была заповедь, причем категорическая. Висела я уже однажды на одной шее. А она меня стряхнула так аккуратненько, да и женилась на москвичке. Так что больше никогда.

– С удовольствием, – в ярости он кинул на пол трамвая скомканный билетик и вылетел вон из вагона. Я в отчаянии проводила взглядом его исчезающую фигуру. Хотелось, ой, как хотелось выскочить и побежать вслед за ним. И я бы так и сделала, если бы не заповедь. Я подняла с пола его скомканный билет.

– Если счастливый – побегу, – сказала я себе. И развернула бумажку. Справа семь – слева три. Я осталась стоять, глотая слезы. И объясняя себе, что все, что ни делается, к лучшему. А что? Если бы даже мы с Митей не поругались сейчас, то мне пришлось бы ждать его все полгода, а потом он в лучшем случае, забыл бы меня, а в худшем… И в худшем тоже. Он бы наверняка меня забыл за полгода-то. У них у всех короткая память. Да, конечно, сейчас мне больно, но… надо только представить, как мне было бы больно, если бы он бросил меня через полгода. Или через год! Вах, да мне крупно повезло, что все так относительно безопасно кончилось! Надо радоваться!

– Дура я дура, – тихонько шепнул мне внутренний голос. Однако, я взрослая женщина, и мне не привыкать забывать мужчин. Тем более таких, случайный роман с которыми не продлился и дольше месяца.

Всегда мечтала отбрить кого-нибудь так, чтобы этот гад на всю жизнь запомнил! Одного из тех, кто подходит к тебе и говорит:

– Что лезешь? Вымахала, так думаешь, что все можно? – это я, например, слышала в очереди. Или вот это, из личного опыта посещения метрополитена: