— Несколько ребер и позвонков мы потом передали одному знакомому зоологу, — добавил Антон. — Правда, черепа там не было. Этот зоолог был очень хорошим специалистом. Так вот: ему не удалось определить, что это было за существо. Он сказал, что оно явно относится к отряду приматов, но сказать точнее он пока не может. Отправил кости в какой-то институт на генетическую экспертизу, а где-то через месяц подхватил грипп и умер от осложнений. Так гласит официальная версия. Костей в его доме не оказалось, куда он отправлял образцы, мы не знали. На этом все и закончилось.

— На самом деле его просто убили, — пояснил Леонид. — После этого мы зареклись давать кому-либо что бы то ни было. Все эти штуки приносят людям смерть. Поэтому мой тебе совет: если вдруг однажды заинтересуешься исследованием аномальных явлений, не втягивай никого в это дело.

— Просто здесь есть одна тонкость, — вновь взял слово Антон. — По большому счету, основной мотив исследователей непознанного — познание себя. Маги ли, аномальщики — все они сталкиваются с тем, что лежит за гранью обычного мира. Наверное, ты слышал такое выражение: «Все, что не убивает сразу, делает нас сильнее». Здесь точно так же: если ты вписался в магический мир, если сразу не угодил в какую-то из ловушек и не погиб, то ты становишься гораздо сильнее, чем был раньше. И эта сила, прежде всего, проявляется в удаче. Ты можешь попадать в опасные ситуации, но каждый раз — стучу по дереву, — Антон постучал по столу, — успешно из них выбираешься. Но это не касается окружающих тебя обычных людей. Удар может быть направлен на тебя, а достанется им. Ты выдержишь, спасешься — а они погибнут. Именно поэтому ни у кого из нас — я имею в виду нашу троицу — нет ни жен, ни детей, нет близких друзей вне нашего круга. Мы не хотим никого подвергать опасности, предпочитая отвечать только за себя.

— Мне, конечно, интересно сходить с вами в зону, — произнес я. — Но я не думаю, что когда-либо буду серьезно этим заниматься. Все-таки это не мое. Мне ближе моя профессия.

— А чем ты занимаешься? — спросил Леонид, в его голосе я уловил любопытство.

— Я ювелир. Могу даже кое-что показать… — Я поднялся с кресла и отправился в свою комнату.

Вернулся я через несколько минут с пакетиком, в который сложил готовые изделия. Здесь было несколько колец, замечательные серьги с изумрудной крошкой — я ими действительно гордился. Два серебряных браслета, большая ажурная брошь и изящный кулон с цирконами. Прихватил и ноутбук с эскизами.

— Вот… — сказал я, аккуратно высыпав содержимое пакетика на журнальный столик. — Это из готового. А здесь эскизы…

Черный взял со столика серьги, с интересом осмотрел их.

— Неплохо, — уважительно сказал он. — И все это ты сделал сам?

— Сам, — не без гордости подтвердил я.

— Мне нравится. — Люминос положил обратно браслет, который он рассматривал, и взял брошь. — Всегда завидовал людям, которые могут что-то делать руками.

— Вообще-то я скорее дизайнер, чем ювелир, — пояснил я. — Мне больше нравится что-то придумывать. Вот, например… — Я придвинул к нему ноутбук.

Знакомство с моим творчеством заняло почти полчаса, я был приятно удивлен тем, что Черный и Люминос интересовались моими работами явно не из чувства вежливости.

— Это замечательно, Егор, — сказал Леонид. — Особенно мне нравится комплект из серег, тиары и ожерелья — тот, что с рубинами.

— Мне он тоже нравится, — согласился я. — Но чтобы сделать его, надо вложить весьма большие средства. Золото, камни — это работа для серьезной ювелирной фирмы. Мне пока такое не под силу. Потому и занимаюсь мелочами.

— Это понятно, — кивнул Люминос. — Но все равно здорово. Можешь считать, что тебе удалось меня удивить. А это не так просто. — Он мягко улыбнулся.

— Вот кому надо было заказать наши перстни, — сказал Антон, продолжая разглядывать эскизы. — Получилось бы красивее.

— Может быть, — согласился Леонид, взглянув на свой перстень. — Но к этому я уже как-то привык.

— Я тоже, — согласился Черный и придвинул ноутбук ко мне. — Ты молодец, все очень здорово. Я уважаю мастеров своего дела — независимо от того, в какой области они работают… Мы, кажется, говорили о зонах?

— Да, — подтвердил я и закрыл ноутбук.

— Так вот: профессия не является помехой для изучения аномальных зон. Возьми хоть нас троих: Черный владеет недвижимостью, у Люминоса свое рекламное агентство, Калина — хозяин сети автосалонов. При этом занятие бизнесом не только не мешает нам изучать аномальные зоны, но, напротив, помогает этому, дает средства на путешествия.

— Это мне понятно, — кивнул я, думая о том, спросить или нет, почему Черный говорит о себе в третьем лице. Решив, что есть вопросы поинтереснее, спросил: — Антон, ты говорил, что в зоне надо вести себя очень аккуратно. Можешь рассказать, какие в зоне есть опасности?

— Опасностей довольно много… — Черный наморщил лоб. — Думаю, их можно разделить на несколько категорий. Первая — это обычные опасности труднодоступных мест. То есть дикие звери, возможность попасть под обвал или упавшее дерево, утонуть при переправе через реку и так далее. Вторая категория — опасности, которые можно назвать социальными. Это разного рода бандиты, готовые поживиться твоим добром, агрессивно настроенные местные жители — бывает и такое. Милиция, которая далеко не всегда тебя бережет. Опасность со стороны спецслужб и «серых», со стороны конкурирующих групп.

— А что, бывает и такое? Я о конкурирующих группах.

— Бывает, — кивнул Черный. — Как в археологии есть «черные археологи», так и у нас встречаются «черные аномальщики». Для них зоны — это их бизнес. Таких групп немного — мы знаем всего две — но они есть. Если ты сунешься в зону, которую они считают своей, то тебя могут просто убить, хотя на первый раз обычно предупреждают. За информацию о зоне они могут заплатить, а могут и заполучить ее бесплатно, убив того, кто дал им сведения… — Он на несколько секунд замолчал. Потом продолжил: — Наконец, третья категория опасностей — это непосредственно опасности зоны. Они тоже могут быть разными: например, на хорошо всем известную Медведицкую гряду люди обычно ездят наблюдать за шаровыми молниями. Но шаровые молнии опасны, были случаи, когда люди при встрече с ними получали тяжелые травмы или даже гибли. Опасны блудные места — человек может заблудиться и погибнуть. В зоне можно выйти в другой мир и не вернуться обратно. Можно погибнуть при встрече с существами иных миров. Порой сталкеры просто умирают, но никто не может объяснить причину их смерти. А свидетелей, способных рассказать о том, что произошло, не остается. Помнишь, как осторожно вели себя в зоне сталкеры в книге Стругацких? Мы поступаем точно так же. Зона — это чужая территория, в ней действуют свои законы. Я бы даже сказал, надзаконы. Когда ты приходишь в зону впервые, зона как бы присматривается к тебе. Потом начинает экзаменовать, проверять на «вшивость». И лишь если ты пройдешь все эти этапы, допускает к каким-то тайнам.

— Многие сталкеры считают, что зоны обладают разумом, — добавил Люминос. — С ними можно разговаривать, общаться на уровне чувств, ощущений. Зона чувствует твое отношение к ней. Поэтому может как принять тебя, так и отторгнуть. Бывали случаи, когда из группы в несколько человек кто-то просто не мог идти дальше. Всех пропускает дальше, а его нет. Человек мог чувствовать жуткий страх, а то и просто ощущал невидимую преграду, не дающую ему двигаться. Скорее всего, причины этому надо искать в характере людей, в их намерениях. Я считаю, что люди, идущие в зону с корыстными целями, заранее обрекают себя на неудачу. К зоне нельзя относиться потребительски: она или просто не откроется тебе, или однажды накажет. Как ты относишься к ней, так и она относится к тебе. В зону можно идти за знаниями, но эти знания тебе должны дать. В зону можно идти за силой, но и силу тебе должны дать. Ты не можешь ничего требовать, ты не можешь даже просить. Знаешь, как у верующих — человек становится на колени перед Богом, вверяя себя Его воле? Что-то подобное происходит и в зоне — в нее входишь, как в храм. А в храм положено входить со смирением и благоговением. Дадут тебе что-то — поблагодари. Не дадут, будь доволен и этим.