Трешем не отпустил сиделку, когда приехали родственники. Он не разрешил ей покинуть комнату и тогда, когда стали появляться другие визитеры. В промежутках между визитами герцог занимался разбором корреспонденции, и Джейн помогала ему. В соответствии с его указаниями она складывала послания в три стопки: в одной оказывались приглашения, на которые следовало ответить отказом, в другой – те, что надо было принять, а в третьей – письма, ответы на которые Джоселин намеревался продиктовать секретарю.

Большинство приглашений, разумеется, приходилось отклонять – принимались только те, которые были отправлены задолго до события.

– Может, я все-таки покину вас, ваша светлость? – сказала Джейн, поднимаясь со стула, после того как Хокинс доложил о приезде сразу нескольких друзей Трешема.

– Нет, вы никуда не уйдете, – ответил герцог.

– Прошу вас, ваша светлость… Я не смогу помогать вам в присутствии ваших знакомых, вы же знаете.

Джоселин видел страх в глазах девушки. Но что она себе вообразила? Неужели подумала, что они с друзьями решили устроить оргию, выбрав ее в качестве жертвы? Если бы она не сказала, что хочет уйти, он, скорее всего сам бы ее отпустил.

– Возможно, от волнений, связанных с приемом гостей, у меня закружится голова, и вам, как моей сиделке, мисс Инглби, придется приводить меня в чувство.

Джейн хотела что-то возразить, но тут появились посетители, и девушка метнулась в дальний угол гостиной. Когда же Джоселин через несколько минут окинул взглядом комнату, он тотчас же заметил, что на голове Джейн снова появился чепец.

Его лучшие друзья явились все вместе, Конан Броум, Поттер, Кимбли, Томас Гаррик и Борис Татлфорд с улыбками вошли в гостиную и сразу же принялись расспрашивать Трешема о здоровье и добродушно подшучивать над его нарядом – халатом и домашними туфлями.

– Где кларет, Трешем? – спросил Гаррик, оглядывая комнату в поисках графина.

– Мисс Инглби сейчас все устроит, – сказал Джоселин. (Именно в этот момент герцог и заметил ее в углу.) – Мисс Инглби – моя сиделка, – пояснил он. – Поскольку я временно обездвижен и не могу дотянуться до звонка, ей приходится выполнять все мои мелкие поручения. Но она не остается в долгу, пилит и пилит меня целыми днями. Мисс Инглби, передайте Хокинсу, чтобы принесли кларет, бренди и поднос с бокалами. Пожалуйста.

– Трешем, ты сказал «пожалуйста»? – со смешком спросил Кимбли. – Этого слова раньше не было в твоем лексиконе.

– Теперь появилось, – пробормотал герцог, глядя вслед девушке. – Она отчитывает меня, когда я забываю говорить «пожалуйста».

Гости дружно захохотали.

– Трешем, ты ли это? – воскликнул Татлфорд. – Неужели ты без дрожи в руках целился в лоб Оливеру, заставляя его обливаться холодным потом? И не та ли это девчонка, что завизжала в самый ответственный момент?

– Он нанял ее сиделкой, – пояснил Конан, усмехаясь. – И пригрозил, что заставит ее пожалеть о том, что она родилась на свет. Так твоя сиделка уже жалеет об этом, Трешем? Или, наоборот, жалеешь ты?

Джоселин с отсутствующим видом поигрывал цепочкой.

– Видите ли, – проговорил он, брезгливо поджав губы, – у нее чертовски неприятная привычка давать отповеди, а мне необходим объект для острословия. Что еще остается делать несчастному калеке, на несколько недель прикованному к постели?

– Значит, ты оттачиваешь на ней свое остроумие? – усмехнулся Поттер. – С каких пор в этих целях используют женщин?

– Да, действительно, такое трудно представить, – поддержал приятеля Кимбли. – Ты, Треш, чего-то недоговариваешь? Давай, дружище, рассказывай… Пришло время для исповеди.

– Ты на время лишился одной ноги, но я уверен, Трешем, что тебя этот факт ничуть не смущает, – со смехом проговорил Татлфорд. – Она садится на тебя верхом и все делает сама, а ты лежишь и отдыхаешь, не так ли?

Гости снова засмеялись, причем с каждой секундой они осе больше распалялись. В конце концов, Джоселин решил, что пора положить конец веселью.

– Татлфорд, ты забываешь, что женщина, о которой идет речь, – моя сиделка. Даже у меня есть некоторые принципы…

– Джентльмены, мне кажется, что наш хозяин отнюдь не находит все это забавным, – заметил Конан Броум.

В следующее мгновение дверь открылась, и в комнату вошла Джейн. Она несла на подносе два графина – с кларетом и бренди. Следом за ней шел слуга с бокалами. Только сейчас Джоселин осознал свою ошибку. Сам того не желая, он сделал Джейн объектом всеобщего внимания. Мужчины разглядывали девушку с нескрываемым любопытством. Казалось бы, герцог должен был развеселиться, увидев, как она растерялась, – ведь он нанял ее отнюдь не потому, что был к ней расположен. Но случилось прямо противоположное – шуточки друзей вызвали у него раздражение.

Джейн могла бы удалиться, последовав за слугой, но она не стала спасаться бегством и снова заняла свое место в дальнем углу гостиной.

Виконт Кимбли присвистнул.

– Прячешь у себя красавицу, Трешем? – проговорил он вполголоса, чтобы не услышала девушка.

У белокурого красавца Кимбли был наметанный глаз – уж он-то умел разглядеть истинное сокровище, и женщины не зря его любили.

– Кимбли, не забывай, она моя сиделка и находится под моей защитой, – проворчал герцог.

Виконт прекрасно понял друга и весело подмигнул ему. Джоселин и сам не знал, что именно так раздражает его. Похоже, дело было не только в том, что он, Джоселин, уже успел понять: его сиделка не привыкла, чтобы с ней обращались как с простолюдинкой.

Мужчины заговорили о другом – не обсуждать же Джейн в ее присутствии. Но никто не счел бестактностью обсуждать в присутствии девушки леди Оливер. Все знали, что эта дама не очень-то переживала из-за дуэли в Гайд-парке. Говорили о том, что она вчера вечером появилась в театральной ложе с мужем и тремя братьями. Было известно, что ее братья неоднократно заявляли о намерении вызвать Трешема на дуэль, как только он поправится. Говорили и о Хейлшеме; тот стремился доказать, что его старший сын, страдавший умственным расстройством, – бастард. Конечно же, Хейлшем собирался со временем передать наследство и титул младшему сыну. Обсуждали также последние новости, касавшиеся еще одного скандала в Корнуолле.

– Я слышал, Джардин мертв, – сказал Броум. – Уверяют, что он так и не оправился после нападения, так и не пришел в сознание.

– Да, удар по голове был, наверное, что надо, – добавил Кимбли. – Говорят, мозга брызнули на стену, а кровь хлынула потоком, заливая шевелюру и лицо. Я заметил, что в последнее время дамы стали падать в обморок гораздо чаще. Дело, наверное, в их жалком воображении или мастерстве рассказчиков, передающих с разными кровавыми подробностями эту историю. Впрочем, полагаю, что в обмороках дам нет ничего дурного. Для нас, джентльмены, очень даже удобно… Можно подхватить упавшую в обморок леди и держать ее в объятиях. Жаль, что ты вне игры, Треш, – со смешком заключил Кимбли.