Как Виктору в кратчайшие сроки удалось достать столь удачные билеты, я, как ни старалась, угадать не смогла. Появление Риашти раскрывало секрет изобретательности Шаевского.

Впрочем, я могла сообразить и раньше. Вариантов попасть на премьеру, озаботившись этим в последний день, было немного.

Виктор тяжело вздохнул и развел руками, демонстрируя, что пасует перед женским непостоянством.

Виас ответил доброжелательным взглядом девушке – я посчитала ее дочерью, поклонился мне, подал руку Виктору, заметил вскользь:

– Недовольство женщины – результат ошибочной тактики мужчины.

Я победно задрала подбородок и, смягчая выбранную мною роль, нежно коснулась ладонью щеки Виктора.

В его глазах мгновенно появился отголосок страсти (ох, шельмец, доиграется!), но он тут же опустил ресницы, пряча разгорающийся пожар.

Трудно не поверить, если не заметить в ложе напротив Валесантери, который как раз смотрел на нас.

Ничего удивительного, в этом зале за нашей парой наблюдали многие. Не сказать, что мы уж сильно выбивались из местного общества, но пока были для него загадкой.

На это мы с ним тоже рассчитывали.

Эмоциональный накал сбросил гаснущий свет. Маски, роли, игры… обо всем этом можно было забыть, не опасаясь последствий. Главное действие перемещалось на сцену, мы же отступали в тень, добровольно сдавая позиции.

До конца спектакля меня в этом мире не существовало. Я едва заметила, когда в ложу вошли еще трое. Семья: муж с женой и юноша, примерно того же возраста, что и племянница Риашти – я ошиблась, но в этом не было моей вины. Дочь его погибшего брата-близнеца, которую он нам представил как Алиену.

Когда раздались звуки музыки, еще одно кресло продолжало оставаться пустым. Но я на это даже не обратила внимания. А зря…

Впрочем, изменить это ничего не могло.

Контральто Люсии было божественным. То растекалось патокой, то напоминало ураган, то казалось далеким эхом. Голосом она владела виртуозно, заставляя радоваться вместе с собой, впадать в ярость, страдать, тосковать…

Но искусно пользовалась она не только им – жила на сцене, не позволив фальши тронуть скорбные жесты, пылающие гневом взгляды, то резкие и порывистые, то полные боли и отчаяния движения.

На глаза наворачивались слезы, когда Люсия, укрытая черным покрывалом, застыла над телом погибшего мужа. Хотелось встать рядом, когда призывала воинов отомстить за смерть своего правителя. Холодом обдавало сердце, когда узнала о предательстве того, кому безоговорочно верила. Сжимало горло, когда в разодранной одежде лежала на каменном ложе и, умирая, благословляла сына продолжить ее дело. Он успел и… опоздал.

На Приам стоило прилететь только ради того, чтобы ее услышать.

Мысль отдавала истерикой. Благодаря отцу знать приму лично, но впервые ощутить на себе силу ее таланта именно здесь! Еще один парадокс жизни в череде таких же, как он.

Когда опустился занавес, зал затих. Кто встал первым, я не заметила, от него отстала ненамного.

Не было аплодисментов, криков «Браво», лишь зрители поднимались один за другим, в молчаливом восхищении.

Что меня заставило обернуться как раз в этот момент, я не знаю. Как ни пыталась потом вспомнить, так и не смогла. Ни ощущения, ни звука, ни пойманного краем глаза движения.

Предчувствие беды? Случайность? Попытка судьбы уберечь от неизбежного будущего?

Не имело значения – что. Важнее был именно этот миг.

Дайрис Ханри стоял в сумрачной тени, разрезанной надвое светом, пробивающимся сквозь неплотно прикрытые портьеры, и смотрел на меня.

Ни с Люсией, ни с Валесантери пообщаться не удалось, хоть Риашти и обещал представить нас им. С Алексом Белью, как звали здесь младшего Горевски, он был неплохо знаком.

Не успел, холл Оперы, где проходил прием, мы с Виктором покинули раньше, чем прима спустилась к гостям.

Причиной бегства стал Ханри. Он столь часто оказывался поблизости, что это начало напоминать преследование. Судя по тому, как все тревожнее становился взгляд Шаевского, его такое внимание к моей персоне серьезно беспокоило.

Я особой угрозы со стороны владельца мегакорпорации не ощущала, но предпочла довериться напарнику. Он вполне мог чувствовать то, что пропустила я.

Впрочем, я была не совсем честна с собой, утверждая, что всего лишь соглашаюсь с мнением Виктора. Тот взгляд Ханри из темноты ложи продолжал отдаваться ознобом, стоило лишь вспомнить. Было в нем что-то… похожее на приговор.

Уйти совсем чисто не удалось, Виктор отошел буквально на пару минут, чтобы предупредить Горевски о необходимости встречи, как Дайрис тут же воспользовался предоставленной ему возможностью. Нас с Риашти, к которому я направилась, заметив приближение Ханри, разделяло не больше десяти шагов, когда тому удалось меня перехватить.

Когда мужчина замер напротив, пришлось остановиться и мне. Одно дело избегать общения, другое – откровенно проигнорировать.

– Я вас пугаю?

Его прямолинейность делала ему честь, но я не торопилась с выводами. За тенью обиды, которую видела в его глазах, прятался гнев. Похоже, он не привык, чтобы ему отказывали.

Уклоняться от ответа я не стала, как и приукрашивать его. Рассчитывала, что моя честность сделает то, что не удалось намекам.

– Да, господин Ханри. Ваша настойчивость мне совершенно не импонирует. К тому же вы испытываете терпение моего мужа, мне это неприятно.

Он дал мне объясниться, я даже на мгновение поверила, что этих слов будет достаточно. Ошиблась, видя только мужчину, но забыв про ту власть, которую он удерживал в своих руках.

Достичь подобного уровня и легко отказываться от своих намерений… нонсенс!

– Вашего мужа?! – Он зло усмехнулся. – Так вот в чем дело?!

Кажется, мы с ним говорили на разных языках. Это еще не пугало, но уже настораживало. Избавиться просто не получится. А не просто?

Пришлось добавить голосу жесткости.

– Я люблю Виктора и не хочу подвергать наш брак бессмысленным испытаниям. Я не для того выходила за него замуж, чтобы смотреть на других мужчин.

Ханри слушал внимательно, но если судить по надменности, все более четко проявляющейся на его лице, меня он не слышал.

На этот раз оказалась права, но радости от этого факта не испытала.

– Вы обманываете себя, Элизабет. – Он смотрел на меня твердо, если не сказать – беспощадно, будучи абсолютно уверенным в том, о чем говорил. – Господин Шаивский не любит вас так, как вы этого заслуживаете! Не ценит! Я наблюдал за вами…

– Прекратите! – шепотом закричала я, не позволив ему закончить. Ситуацию я больше не контролировала, и с этим нужно было что-то срочно делать. Глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться… Безуспешно! Ханри удалось то, что не сумел сделать даже Исхантель – лишить меня выдержки. – Вы заставляете меня сожалеть о нашем знакомстве.