Услышав вопрос, док вымученно улыбнулся и тяжко вздохнул, было видно, такие откровенные разговоры ему приходится вести не часто.

А едва я уже подумал, что он не раскроется, Кац заговорил:

Глава 7. И снова здравствуйте, доктор Кац

— Всё началось двенадцать лет назад, когда я первый раз смог облегчить боль умирающему в муках пациенту. А затем я заметил свечение на пальцах во время стандартной процедуры и попробовал заживить порезы на запястьях девушке самоубийце, пытавшейся свести счёты с жизнью из-за неразделённой любви. Как вы понимаете у меня всё получилось, и я продолжил дальше экспериментировать. Одно плохо, в союзе такое не приветствуется, так что приходилось действовать втихую, практически на свой страх и риск.

— Разве? — не поверил я. — Насколько я понял у вас есть допуск и значит вы в курсе где я учился, и какие инструктора нас готовили? Я уверен на государственном уровне заинтересованы в развитии направления. По крайней мере МВД и КГБ этим точно занимаются.

— Да уж, как вы уже поняли Геннадий я много чего, знаю. По роду деятельности мне постоянно приходится не только консультировать инструкторов из научного центра Капицы, но и буквально им помогать. Однако несмотря на то что несколько лет назад всё сдвинулось с мёртвой точки, прошу не обольщайтесь. Несмотря ни на что мне не позволяет прилюдно применять мои весьма интересные умения. А все просьбы к высокопоставленному начальству из Минздрава, имеющему допуск к пресловутой секретности, приводят к тому что мне настоятельно советуют перейти работать в девятое управление КГБ СССР.

— Кремлёвская больница — проговорил я.

Док кивнул.

— Меня зовут лечить вялые члены и геморрои, заслуженных членов ЦК Коммунистической Партии.

— И что же вы не соглашаетесь. Думаю, там отношение к вам будет намного лучше, чем здесь.

— Нет уж. Снимать головную боль по вызову, у членов ЦК и подлечивать радикулит и артрит у их домочадцев, я могу оставаясь здесь. Но это точно не то к чему я стремлюсь.

— И к чему же вы стремитесь? — искренне поинтересовался я.

— Хочу заниматься тем, что делаю сейчас, то есть экстренной медицинской помощью и сложными, несовместимыми с жизнью повреждениями организма, примерно такими как были у вас или у сегодняшнего пациента.

— А что вам мешает? Ведь мне вам позволили помочь. Да и сегодня вы проявили себя на все сто.

Выслушав меня, Кац выпустил струйку дыма в форточку и отмахнулся.

— Это всё самодеятельность — проговорил он.

— Неужели в такой большой стране как СССР нет ни одного научного центра, занимающегося проблемами экспериментальной медицины и необъяснимыми явлениями во врачебной практике?

— Исследовательские центры конечно есть, академик Капица занимается несколько иным направлением, но есть смежные НИИ и их по крайней мере ещё минимум четыре или даже пять. Но большинство из них находятся в закрытых городах, куда мне все пути отрезаны, из-за моих уехавших в Израиль, не совсем неправильных родственничков. Так что в Горький-33 доктору Кацу дорога точно закрыта. А именно там находятся ведущая биологическая лаборатория СССР, занимающаяся исследованием всяческого паранормального. В специальный военный госпиталь, мне тоже никогда не попасть. Кроме этого имеется секретный отдел в академии наук, занимающейся по большей части теоретическим обоснованием экстрасенсорики, но и туда двери для меня закрыты. Да и насколько я знаю, все профильные места давно заняты.

— А академик Капица, насколько я понял он адекватный. Ведь можно обратиться к нему — на этот раз я почерпнул информацию из альтернативной версии своей памяти, постоянно выдающей по запросу всякие полезные блоки данных, словно взятые из цифрового накопителя.

— Я уже говорил, в научном центре академика решают совершенно иные проблемы, редко пересекающиеся с прикладной медициной, к тому же туда мне тоже помешает попасть моя родословная, будь она неладной.

— Артём Абрамович, а если не секрет, что с вашей родословной не так? — поинтересовался я, понимая, что док чего-то постоянно не договаривает, но так и не решается завести разговор о чём-то очень важном.

— Геннадий — это очень щепетильная тема, но отнюдь не секретная, так что я вам могу кое-что рассказать. — Док нервно затянулся, и в этот момент я почувствовал, что очень хочу сделать пару затяжек, тем более прошедшая очень напряжённая ночка как бы намекала что теперь то можно немного расслабиться. Однако, я сдержал себя от порыва и отвёл глаза от сигареты. Кац же явно заметил мои терзания и усмехнувшись, начал рассказывать. — Так вот молодой человек, я из семьи потомственных научных работников. Отец и мать ушли очень рано, погибнув в авиакатастрофе так что меня воспитывал мой родной дядечка.

Из рассказа дока я выяснил что его дядя работал где-то в научном отделе и разрабатывал всякие вычислительные машины. Конечно звёзд с неба не хватал, но был на хорошем счету.

А в тот момент, когда Артём Абрамович заканчивал медицинский институт, дядя воспылал желанием уехать на свою родину и в конце концов добился разрешении семье выехать в Израиль.

Сам доктор Кац, будучи молодым медиком и настоящим комсомольцем отказался с ним даже общаться о переезде. Дядя же спокойно иммигрировал и уже в Израиле вдруг выяснилось, что он незаменимый специалист по созданию транзисторных вычислительных машин нового поколения.

Скандал получился общесоюзного значения и затронул всех, кто хоть как-то косвенно с ним связан. Сначала полетели фуражки в оборонном ведомстве, которое отпустило специалиста вместе с разработками. Потом эхо докатилось и до остатков родни, оставшихся в СССР.

В результате сейчас дядя занимает место, главы отдела военных разработок крупной западной корпорации, а сам Семён Абрамович имеет из-за этого в СССР серьёзные неприятности. В виде невозможности продвинуться по партийной линии и не допуску к любым секретным научным проектам.

Док долго и пространно растолковывать положение дел, не забывая упоминать сложности, с которыми он встречается ежедневно.

Понимая, что расплата за действие родственника неизбежна я лишь посетовал на его судьбу и постарался сойти со скользкой темы, способной заставить его надолго замолчать.

Четыре дня, потраченные на практически полное излечение моей шеи в первый раз, это был действительно феноменальный результат. Во второй раз, как и сегодня, Кац тоже творил чудеса. Все эти факты связались воедино и заставил меня немного помечтать.

А что если подобного профессионала задействовать в полевой военной хирургии? Ведь наверняка если ему дать возможность вдоволь попрактиковать, то