умение не только не поможет, но и наоборот повредит пациентке. Я пробовал безрезультатно экспериментировать с раковыми больными, так что знаю точно.

— Артём Абрамович, а откуда вы узнали о ритуале, или Наташа сама рассказала? — спросил я, почувствовав, что док что-то не договаривает.

— Наташа, рассказала мне? Нет, что вы, она до сих пор думает, что тайный договор с иным в силе. — Кац вымученно усмехнулся. — На меня, как на опекающего девушку наставника, несколько месяцев назад вышла представительница этого иного и потребовала некую плату за продление срока жизни матери и самой Наташи.

— И сколько нужно заплатить? Я думаю ели надо, то смогу найти довольно таки большую сумму — без раздумий пообещал я, тут же вспомнив про одного подпольного Советского миллионера, прямо сейчас работающего директором одного предприятия лёгкой промышленности и имеющего пару цехов по пошиву контрафактной джинсы, модных костюмов, и условно французских платьев.

— Нет Геннадий в том-то и дело, деньги тут не помогут. Я уже предлагал посреднице намного большую сумму чем ту что когда-либо сам держал в руках, но мне сразу категорически отказали.

— И чего же хочет иной?

— Меня.

— То есть? — удивился я.

— А так и есть. Он увидел во мне потенциал и хочет, чтобы я оказывал помощь тем, на кого он укажет, разумеется действуя как медик. При этом мне придется заключить некий контракт, опять же на крови.

— И в чём же встал вопрос?

Доктор Кац отвёл глаза и едва не потянулся за новой сигаретой, но в последний момент передумал и отложил пачку.

— Я не против помогать тем людям на кого укажет иной, но насколько я понимаю этим дело не ограничится. По роду деятельности я вращаюсь в определённых кругах, одарённых советских граждан. Некоторые из них давно собирают информацию про иных. Так вот с помощью компетентных товарищей я навёл справки и как оказалось, в моём случае лечением людей дело не ограничится. Постепенно иной начнёт повышать ставки и в конце концов приберёт глупого доктора Каца к рукам.

— Это как?

— А вот так, полное порабощение воли индивидуума, человек живёт и работает, но становится функцией, выполняющей все указания хозяина.

— Как раб?

— Даже хуже, скорее, как зомби. Из-за этого я более чем уверен, что даже пойди я на такое, через год-два доктор Кац изменится настолько, что ему станут безразличны Наташины проблемы.

— И так только это произойдет, иной спокойно отключит её мать, а вы останетесь навсегда его рабом.

— Вот именно. Не сделав практически ничего он получит всё.

— А что не так с этими ритуалами. Ведь как я понимаю это всего-навсего клятвы на крови и всякая подобная муть, как-то связанная с деревенским оккультизмом — спросил я, желая узнать, как можно больше. Ведь я и сам практически с первого дня в этой реальности, попал на подобный ритуал, и теперь пользовался непонятными рунами считанным с пентаграммы, и причём пользовался этим вполне успешно. Да и тот прокол в пространстве, что молодому тёмному не удалось проделать, он тоже творил, используя ритуал.

— У иных всё построено на частично магических ритуалах, которые они привнесли извне в нашу реальность. Да что там говорить, они даже аномалии используют в своих целях. И даже более того, я более чем уверен, больше половины аномалий возникают при их непосредственном участии. Как не странно, но до сих пор многие учёные не особо верят в это, но ритуальное использование спектра, проявившихся в нашей реальности сил, работает на все сто.

— А сами иные, я знаю сам процесс их появления в нашем мире, но не знаю кто они? Док, вы хоть что-то об этом знаете?

Выслушав вопросы, Кац тяжко вздохнул и пожал плечами.

— Насколько я понимаю иные и сами не помнят откуда они взялись. И из-за этого они зачастую живут не просто в симбиозе с сознанием бывшего владельца телесной оболочки, но и либо сводят его с ума задавая миллионы вопросов, либо подчиняются ему, превращаясь в функцию. В их частично восстановленном сознании иногда всплывают обрывки неких древних воспоминаний, за которые они усиленно цепляются, но частично восстановить прежнюю личность могут только единицы. И вот именно они и составляют некое сообщество, живущее в тайне от основной массы людей.

— И что же говорят члены этого сообщества о своём прошлом?

— Я уже говорил, они мало что помнят, но судя по некоторым дошедшим до меня данным, почти все иные упоминают некие серые пределы, в которых им пришлось скитаться тысячелетия. Именно там распадались их личности. Если честно, то это похоже на некое подобие посмертия.

— И опять нечто потустороннее — недовольно проговорил я, сразу вспомнив то что видел в аномалиях.

— Да, именно так. Однако некоторые вспоминают что до этого, они были не простыми людьми, а существами, способными взаимодействовать со спектром сил. Отсюда и всяческие, оставшиеся в их подсознании, ритуалы, которые по всей видимости они использовали в ином облике. И оттуда же желание измениться, став чем-то другим. Например, я слышал, что один иной очень хотел заполучить крылья и летать, и из-за этого он стал лётчиком испытателем. А другой наоборот, не может находиться на открытых пространствах где видно небо и вполне успешно работает в Метрострое, бригадиром проходчиков. Насчёт того иного что заключил с нашей Наташей невыгодный контракт, я знаю несколько фактов. Он очень давно копит жизненную энергию и работает ювелиром в небольшой ювелирной мастерской. Причём его трудовая книжка, открыта не менее пятидесяти лет назад. Паспорт он сменил и избежал внимание Советской статистики, но судя по моим данным, его телесная оболочка живёт в Москве уже более ста двадцати лет. Один человек мне по секрету шепнул что этот ювелирных дел мастер, начинал ещё подмастерьем, в мастерской знаменитого Фаберже.

— Как я вижу вы наводили о нём справки?

— Да, у посредника я выпросил три отсрочки по месяцу каждая и за это время перепробовал всё.

— И что же вы Артём Абрамович пробовали?

— Поначалу, я пробовал предложить пересмотреть сделку. Отпустить Наташу и вставить меня на её место. Но в этом мне сразу категорически отказали, тем самым дав понять, что мать Наташи обречена. Затем я пробовал предложить нечто вполне осязаемое, но и тут мне каждый раз отказывали.

— Конкретно, что вы предлагали?

— Поймите Геннадий, в процессе моей работы ко мне в