Кроме речи, есть еще один способ подачи информации: образный. Я имею в виду бессловесное искусство (4. Божественные архивы). Например, Моне написал свои «Тополя», находясь под впечатлением от теплого летнего дня. Наверное, он испытывал ту же «рябь» в сердце, что и гладь озера, которую он изобразил на своей картине. Он знал, что через несколько дней тополей не будет: посадку готовили к вырубке, поэтому он торопился успеть воссоздать на полотне эту мимолетность жизни. Через несколько дней в зеркале озера останется только солнце. Никто из моих современников, естественно, лично не знаком с Моне, но они «читают» это с картины. С безмолвного художественного образа. Кто-то разглядит в дрожании воды беспокойство самого художника, и его версия тоже будет верной.

Или взять парфюм (3. И вот еще что). В доме «Гуччи» одно время работал хороший креативный директор, провокатор и колдун Том Форд. Под его началом создали «Rush», гремучую смесь ядовито-сладкого цветочного помешательства, затравленного на крови и чистом адреналине. От удовольствия вдыхать эту силу у меня поднимается давление, потому что где-то глубоко внутри меня просыпается дракон, который носится по моим венам, стучит в висках, ища свободы.

Бессловесное искусство вызывает сильнейший отклик, поэтому многие предпочитают музыку с иноязычными текстами или вообще без них. Слова отвлекают, ведь каждое из них – это тоже информация. А в музыке с текстом не сильно церемонятся, и часто вставляют в него что попало. Как в истории с Полом Маккартни и его «Yesterday». Он сидел за столом перед тарелкой с утренней яичницей и напевал: «Яичница, у тебя такие милые ножки!…». Понимаешь? Текст был неважен. Ему было все равно, и его легко понять, ведь он – шикарный мелодист. Потом пришел Джон Леннон и аккуратно подобрал слова для лучшей песни двадцатого века. Но в США она все равно вышла поначалу с названием «Яичница», правда, совсем без слов. Джон Леннон просил фанатов и исследователей творчества «Битлз» вообще не искать смысла в текстах.

Лучше отдельно читать стихи, слушая при этом хорошую музыку. И пить натуральный чай с шоколадом. Хорошо делать это вечером на даче, когда цветут черемуха и сирень. Это огромное наслаждение. Я знаю, что тебе это известно, просто лишний раз напоминаю, как можно пополнить запасы Любви…

Помимо речи и искусства есть еще один способ передачи информации – язык тела. Мы пытаемся его читать, кое-что понимаем правильно, но чаще ошибаемся. Например, мы уверены, что, скрещивая руки, человек закрывается от собеседника, а оказывается, у него просто болел живот. Но если двое влюблены друг в друга, между их телами и умами что-то происходит, какие-то электрические разряды «склеивают» их в одну пульсирующую единицу и «слова действительно становятся лишними». Они общаются кожей, дыханием, прикосновениями, и между ними полное взаимопонимание. Прямое знание. Это очень честный язык, вне игр и человеческой логики. В такие минуты понимаешь о жизни гораздо больше, чем во время многочасовых разговоров по душам, хотя после ничего не можешь объяснить…

Как же свобода выбора? Есть ли вообще свобода выбора, Алиса? И что это такое – свобода выбора? Вот типичная ситуация. Сегодня 4 марта, мороз, на часах 19.10. Я сижу за компьютером, в духовке печется курица, ты делаешь уроки, учишься различать омонимы и омографы. Но ты ужасно хочешь в гости к Свете и ее сыновьям, потому что для тебя это веселее, чем изучать тонкости языка. Ты прямо замучила меня своим Максимом… А я хочу на ужин рыбу, но ты терпеть не можешь рыбу, и поэтому мы ее практически не готовим. И еще я хочу позвонить сейчас одному человеку, у него есть настоящий телескоп, а сегодня полная луна, но он женился полгода назад… Выходит, мы не можем исполнять свою волю, осуществлять свой выбор, если другие люди, так или иначе причастные к нашему выбору, хотят другого. Мы можем обмануть, заставить этих людей выполнять нашу волю, но если мы чувствуем к ним Любовь, то легко идем на компромисс. Содействие. Сотрудничество. Ну и черт с ней, с рыбой. Ты важнее. Хотя ты категорически против любых рыбных блюд, и выходит, что ты-то меня совсем не любишь… Хе-хе… Шучу! Ты пока просто вредина. Такой возраст. Гормональный хаос и все остальное…

Иногда жизнь напоминает поле битвы за господство наших желаний. В любых войнах всегда будут побежденные. Я плохой стратег, поэтому часто проигрываю. И часто выбираю тактику отстранения, проще говоря, сбегаю. Закрываю за собой окна, двери и печные трубы. Отключаю телефон, обрываю контакты. Прячусь в плеере. Я знаю: если посмотреть мне в лицо, я проиграю. Я тот человек, который плохо умеет говорить «Нет». Поэтому время от времени я делаю то, что хотят от меня другие люди, причем сама я категорически этого не хочу. И чтобы сильно не страдать, я стараюсь убедить себя в том, что мне это нравится. В идеале, наверное, нужно уметь отстоять себя, не отвергая другого человека. И тогда, впустив в себя желания друг друга, мы станем ближе и понятнее.

Мне сложно давать тебе советы на эту тему. Я лишь вижу, что люди, которые помогают другим не в ущерб себе, которые идут навстречу, не теряя своего лица, чувствуют себя счастливыми (2. Главное, чтобы тебе было ХОРОШО). Как правило, вокруг них все вертится само собой. Нельзя сказать, что у этих людей душа нараспашку, но силы и возможности для помощи у них всегда найдутся. Они сами умеют просить о помощи и получают ее. Это не жажда покровительствовать, не обязанность, не корысть, а просто глубинная житейская мудрость. Мы должны быть в согласии друг с другом, по крайней мере, мы должны стараться.

Этот принцип работает в любом деле. Если человек организовал свой бизнес (2. Не деньги), набрал сотрудников-специалистов, но не доверяет им и всегда настаивает на своем, дело у него пойдет не так хорошо, как у того, кто действительно сотрудничает. Это очень тонкая грань, целое искусство. Я работала под началом одной женщины, которая считала своих подчиненных неучами. Среди нас, «бездарей», было много действительно профессионалов. Мы делали хорошую рекламу. Она корректировала, а иногда и сама, вместо нас, сочиняла рекламные ролики и даже режиссировала их. К моменту моего ухода из этой компании в ее сетевой папке скопилось около тысячи совершенно однотипных текстов для рекламы, автором которых она являлась. Но, что действительно хорошо у нее получалось, – это убеждать заказчика в том, что такая реклама работает, что IQ обычного потребителя рекламы ниже плинтуса, и ему в самый раз такая муть. Она говорила это с такой жуткой уверенностью, что заказчик охотно верил и платил деньги. А это, в общем, и была единственная цель. Потом она вызывала нас на ковер и спрашивала: «Скажите мне, за что я плачу вам зарплату?» Ее вопрос не заключал в себе необходимость отвечать, поэтому мы разводили руками и потихоньку расходились по другим компаниям. Я думаю, многим знакома такая ситуация.

Показательна в этом смысле работа музыкантов. Когда мы писали с Арсением наш альбом, мы прекрасно дополняли друг друга. Он – программист, технарь, отлично разбирается в сведении звука и во всех музыкальных программах, в то время как я в них – полный профан. Зато у меня хороший слух, достойное музыкальное образование и опыт написания музыки. Мы очень разные. И по отдельности у нас ничего не выходит, а вместе, по крайней мере, тогда, получилось неплохо. Хотя не скрою, было очень много конфликтов, и каждый пытался тянуть одеяло на себя, но, так как мы оба вредные, и при этом умели мириться, в итоге вышла золотая середина. Если бы Арсений был похож на меня, наша музыка получилась бы чересчур слащавой, а если я – на него, первый и последний слушатель просто застрелился бы от тоски и безысходности. Я жалею, что мы оба все-таки сдались потом.