Я задумалась.

– Значит, Андрей Эдуардович, вы хотите сказать, что у нас нет ни одного трупа для исследования? – сказала я наконец. – И тем не менее дело, как вы говорите, передают в ОМР? А с чем, простите, мы должны иметь дело? Как говорится, нет тела – нет дела.

– Вот тут нам и понадобится ваша помощь, Агния, – кивнул Лицкявичус, давая понять, что именно сейчас пойдет разговор о самом серьезном. – Вам придется побеседовать с завом патологии, не поднимая лишнего шума. Нам совсем не нужно, чтобы больница вновь начала бурлить, ведь пока неизвестно, имеем ли мы дело с криминалом или с обычной небрежностью в работе.

– Для небрежности чересчур! – фыркнул Леонид.

Зная, насколько он дотошен в отношении мельчайших деталей, я понимала его скептицизм, но нельзя судить обо всех по себе.

– И все же, – спокойно закончил Лицкявичус, – пока не станем гнать волну. Ваша задача, Агния, выяснить, куда подевался труп гражданина Полетаева. Разумеется, это мог бы выяснить и Карпухин, но, как я уже сказал, преждевременный скандал с вмешательством людей в форме нам не нужен. Кроме того, насколько я знаю, у вас хорошие отношения с Самойловым, вот и попытайте его, только аккуратно, без фанатизма.

– А санитар Лавров? – спросила я, обращаясь к Кадреску. – Вы смогли с ним поговорить, ведь это он дежурил, когда предположительно пропало тело Полетаева?

– Смочь-то я смог, – раздраженно ответил Леонид, – да только ничего путного добиться не сумел. Парень твердит, что никого не видел и ничего не знает – ну уж это как водится! У меня есть подозрение, что он темнит. Кстати, не удивлюсь, что он пропустил бы и вторжение Наполеоновской армии: похоже, этот Лавров поддает хорошенько, вполне мог проспать все на свете, особенно без контроля Багдасаряна.

Имя нашего патологоанатома он произнес с уважением, давая понять, что презирает далеко не всех работников отделения. Я знала, что Армен имел вес в профессиональной среде. Именно он считался самым вероятным преемником Самойлова после выхода того на пенсию, куда, честно говоря, ему давно пора бы уже отправиться и дать дорогу молодым. А теперь вообще неизвестно, вытянет ли Армен после того, что с ним случилось!

Вернувшись домой, я застала Олега за чтением. Обложившись невероятным количеством фолиантов, он внимательно изучал содержание книги, лежащей перед ним на столе. Я впервые видел Шилова в очках для чтения, и это показалось мне удивительно трогательным и даже сексуальным.

– Привет, – бросил он, не оборачиваясь. – Тебе надо было позвонить, я бы разогрел ужин.

Я перекусила бутербродами у Лицкявичуса: понимая, что все мы придем после работы и будем голодны, он приготовил для нас чай.

– Я поела, – сказала я и, перегнувшись через плечо Шилова, посмотрела, что он читает. Это оказался один из томов Большой медицинской энциклопедии Петровского.

– И сколько ты уже изучил? – поинтересовалась я. Она выходила в двадцати девяти томах, и все они, похоже, свалены здесь, на столе!

– Я просто пытаюсь понять…

– Понять что? Почему умер Полетаев?

Олег поднял голову и с удивлением уставился на меня. Я поняла, что невольно проболталась, но было уже поздно.

– Я не говорил тебе… Откуда ты узнала его имя?

Я лихорадочно обдумывала ответ. Лицкявичус просил меня пока не распространяться о деле даже в среде самых близких, но и проигнорировать вопрос Шилова я не могла.

– В общем, – сказала я, – это очень большой секрет, но, возможно, ты в своей энциклопедии ничего не найдешь, Олежка. Может так случиться, что твой пациент не единственный, кого постигла подобная участь. Это значит, что тебе не стоит пока терзать себя и думать, что именно твои неправильные действия привели к такому исходу.

Олег снял очки и потер переносицу.

– Значит, опять ОМР? – спросил он обреченно. – Ты приняла предложение?

Я не говорила Шилову, что уже подписала официальное заявление о приеме на работу, решив, что признаюсь после свадьбы. Зная, как он относится к моей работе с Лицкявичусом, я не хотела его волновать – пока. Поэтому лишь кивнула.

– Надеюсь, ничего опасного? – вздохнул он.

– Что ты, сущая ерунда!

– Ага, ты всегда так говоришь, а потом мы неожиданно встречаемся в больнице, только ты там не работаешь, а лежишь как пациентка!

– Ну, в этот раз не дождешься! – улыбнулась я, игриво взъерошив волосы Олега. – Дело о пропаже трупов не может быть опасным, они же уже свое отбегали!

В двух словах я описала Шилову ситуацию. На протяжении всего моего монолога он не переставал озабоченно хмуриться.

– Знаешь, – проговорил он, когда я закончила, – Армен всегда жаловался, что санитары в отделении здорово поддают, впрочем, как и многие врачи. Сам Армен капли в рот не берет, но даже Самойлов редко бывает трезв. Неудивительно, что кто-то забрал покойника, а они и не заметили, как и когда это произошло. Наверное, нарисовались-таки родственники у этого Полетаева, а? Хотя он утверждал, что нет у него никого… Кому еще, черт подери, мог понадобиться труп бомжа?

– Понятия не имею, – честно ответила я. – Карпухин обещал пробить всех троих по базе и выяснить все подробности. Сейчас этим занимается.

– Кстати, – задумчиво пробормотал Олег, – ты знаешь, возможно, Полетаев и в самом деле сидел в тюрьме!

– Он тебе успел рассказать? – удивилась я.

– Нет, но у него на внутренней стороне запястья я заметил занятную татуировку – что-то похожее на букву «Р». И еще цифра «6».

– Может, с этой буквы начиналось имя его бывшей жены? Или шестой жены? Или любовницы? Или собаки? – предположила я. – Чего тут особенно занятного?

– Да, понимаешь, буква эта, она… готическая, кажется.

– Вряд ли он имел отношение к готам, – отозвалась я.

– Да уж, возраст не тот! – согласился Олег. – Даже странно, вся в завитушках буква… А Полетаев ведь бомжевал, насколько я понимаю, значит, вряд ли ходил в салон.

– Может, в молодости сделал? Не всегда же, в конце концов, он был бездомным и нищим!

– Вряд ли татуировка сделана давно, – возразил Шилов. – Она выглядела вполне свеженькой. Значит, скорее всего, тюремная, и сидел он недавно.

– Что ж, возможно, ты и прав. Обязательно расскажу об этом Карпухину!

Шилов захлопнул книгу и встал.

– Извини, что со мной в последнее время не очень весело, – сказал он, притягивая меня к себе и целуя в макушку. – Все приготовления к свадьбе свалились на тебя одну.

Свадьба… Черт! Вот уж не думала, что со всеми этими проблемами совершенно забуду о таком важном событии в своей жизни! Как раз сегодня, если не ошибаюсь, мне нужно было подтвердить бронь на банкетный зал и внести залог, но я этого не сделала. И что теперь делать? Может, еще не поздно съездить завтра? Ах нет, завтра ничего не выйдет: Люду же хоронят, потом мне на работу, а потом на дежурство…