рядом. Затем приставил пистолет к голове замершего Тануки и нажал на спусковой крючок. После прогремевшего в полной тишине щелчка снова зарядил оружие и убрал в кобуру. Листочек перекочевал во внутренний карман пиджака.

— Как вы понимаете, преступник умер. Если вам это очень важно, можно оформить свидетельство о смерти где-нибудь на окраинах страны. Не знаю: на стройке бетонная плита упала или цирроз печень доел… Но мне нужны чистые документы и новая личность для него. Хотите — можете имя ему придумать сами. За любые возможные проступки — он ответит передо мной. А я — перед вами.

Юкио разглядывает меня, затем перевод взгляд на флэшку. Потом недовольно ворчит:

— То, что за ошибки набранных головорезов вы ответите, я не сомневаюсь. Но почему я должен идти вам на уступки? Про это никаких приказов сверху я не получал.

— Потому что у вас на столе пять имен. Два — лидеры преступных синдикатов, одно — принадлежит настоящему шпиону, и последняя пара активно помогают террористам. Это явно с лихвой перекрывает проступки человека, который будет честно служить стране и прольет кровь за нее не задумываясь… Я знаю, у вас есть программа защиты свидетелей. Мне кажется, данный случай вполне можно оформить через нее.

Решившись, собеседник смахивает флэшку в ящик стола:

— Если «новорожденный» где-то облажается, я спрошу с вас. И никакие окрики сверху не помогут.

— Разумеется. За своих людей всегда отвечает господин.

— Тогда сейчас с него снимут еще раз отпечатки, сделают фото и завтра утром получите новые документы. Старое дело я переведу в свой отдел и сдам в архив.

Хорошо, когда тебя крышует императорская канцелярия. Удобно. Но одновременно с этим понимаешь — за любой серьезный проступок освежуют заживо. Люди там шуток абсолютно не понимают.

* * *

В отличие от двоюродного брата, Дэвид Ротшильд не любил старое поместье рядом с Лондоном. Купленное на деньги траста, расположенное в уединенном месте, вдали от любопытных глаз. Журналисты до сих пор не знают, что именно семья Ротшильдов владеет этими угодьями. Дэвид с большим удовольствием бы встретился с братом дома, в Нормандии. Но тот не смог вырваться и пришлось ехать самому.

— Эрик, я очень надеюсь, что не зря трясся в самолете, потом тащился в закрытой машине в столь поздний час. Ощущение, словно в катафалке везут.

— Не всю информацию можно доверять телефонам и защищенным каналам. Даже их взламывают.

— Даже их? Твою супер-защищенную банковскую систему, которую Израиль купил с переплатой в двести процентов?

Несмотря на разный возраст, темперамент и страны проживания, родственники сохраняли хорошие отношения и поддерживали друг друга в любых начинаниях. Это младшего переклинило на экологии и защите нищих оборванцев по всему свету. Старшие подобной придурью не маялись. Хотя при случае могли сойтись в легкой ехидной пикировке.

— Они выбили с меня существенную скидку. Я хотел запросить больше… Устраивайся у камина, в этом склепе постоянно сыро и промозгло.

Критиковать британский климат в разговоре мог только Эрик. Как истинный патриот Туманного Альбиона, получивший титул барона и верная опора правительству. О том, сколько преференций попутно удается получать из этой «преданности», в семье старались лишний раз не афишировать. И у стен бывают уши… Но вот если кто-то другой жаловался на дожди, туман и паршивую погоду, то запросто мог получить гневную отповедь. Ведь только британцы имеют право…

— Огонь, бренди и тишина. Отличное начало вечера. Мне почему-то кажется, что продолжение будет ничуть не хуже.

Усмехнувшись, Эрик Ротшильд отсалютовал бокалом и сказал:

— Рокфеллеры жидко обгадились. Как ты и предсказывал. Я бы даже уточнил — твои слова оправдались не на сто, нет. Они оправдались на триста процентов…

— Внук все еще заседает в Чейзе? Никак не может привыкнуть к тому, что числиться банковским управляющим не означает уметь правильно считать деньги?

— Да. Ходят слухи, что уйдет рано или поздно. Но вот их игры с новыми технологиями пробили в семейных финансах огромную дыру. Обещанные чудо-насосы для нефтяной промышленности и новые двигатели на трансатлантические джеты не оправдали возложенные надежды. Авария за аварией. Я вчера прочел копию закрытого доклада, который подготовили семейке в лабораториях. Если очень кратко: просят еще денег и обещают шикарные перспективы. Выхлопа до сих пор нет.

Усмехнувшись, Дэвид пригубил напиток и откинулся в кожаном кресле. Что поделать — он недолюбливал тезку. Внук Рокфеллера, Дэвид младший, раздражал финансиста. Банкир считал американского нефтепромышленника и любителя заседать в Бильдербергском клубе выскочкой. Политиков проще покупать скопом, а не заигрывать с ними на тайных заседаниях. Все эти масонские игрища заканчиваются пшиком и потерей денег.

— Да, я говорил, что пузырь доткомов и новых технологий долго не протянет. Как только свободные средства на рынке иссякли, так сразу голоса о великих успехах стихли. Все эти шарлатаны, гении тонких материй способны создать одну-две капли необычного металла в лаборатории раз в месяц. Потом сидят на таблетках и пытаются вернуть накренившиеся мозги обратно… В нашем мире правят расчет, отлаженное производство и логистические цепочки. Алхимики хороши были во времена средневековья. В начале двадцать первого века одиночки ничего не решают. А встроить одаренных в производственный конвейер ни у кого не получается. Удивительно, что Рокфеллеры на это купились.

Долив бренди двоюродному брату, Эрик высказал предположение:

— Просто кузенам хочется все и сразу. Не привыкли работать на долгую перспективу. Бегут куда попало ради заветной морковки… Хотя перспективы обещали захватывающие. Яйцеголовые упорно вещают о начале новой эры. Правда, в основном заняты этим на симпозиумах. Разве что медики добились хоть каких-то успехов.

— Именно медики и подтверждают сказанное мной. Сколько людей они лечат в год? Сотню? Полторы? Не забывай, какие расценки на подобные визиты. Штучный товар, единичные действия, подкрепленные кучей приседаний. Питание, специальные препараты, многоступенчатое воздействие. И все равно — из нескольких тысяч специалистов в действительности пользу приносят от силы десять-двадцать мировых светил. Остальные — обслуга. Уточнить диагноз, перепроверить анализы, поддержать ослабленного пациента после манипуляций… Кстати, мне надоело мотаться в Токио для профилактики. Не подскажешь, как там обстоят дела с новой клиникой, которую ты курируешь?

— Открывается на днях. Пропустим через нее с помпой за пару месяцев отобранных добровольцев, оценим результаты. После чего можно будет и самим в гости заглянуть.

Две денежные акулы обсудили разные дела, которые вели совместно с восемьдесят шестого года. Попутно уточнили планы на еще большее сближение британской и французской ветвей фамилии. Под конец Дэвид вспомнил прочитанную утром новость:

— Кстати, в газетах мелькнуло, что у японцев какая-то проблема с экспериментальной клиникой. Вроде бы местная восходящая звезда что-то перемудрила с лечением и теперь с ней будут разбираться. Может, пригласим этого профессора к нам, пока его не посадили в тюрьму?

— Зачем нам второй Менгеле? Своих умников хватает. Я уточнял у местных — среди японцев самый большой процент выгоревших. Страна спятивших трудоголиков. Ляжешь к нему подлатать сердце, а он тебе второй член на лбу отрастит…

— Как скажешь, это твой проект… Но вот за Рокфеллерами я бы все же присмотрел. Помочь им еще больше потратить на бесконечных экспериментах нам только на руку. А потом натравить каких-нибудь новоявленных луддитов. Есть ведь идиоты, кто бегает вокруг университетских кампусов и вещает о скором приходе конца света? Пусть заодно пару лабораторий разгромят. Только надо сделать все аккуратно, чтобы мы успели на бирже сыграть в нужный момент.

— Не волнуйся, так называемые луддиты уже на подходе. Ближе к осени как раз и развернутся. Я дам знать.

Да, Дэвид Ротшильд имел все резоны сомневаться в надежности супер-секретной компьютерной системы защиты поместья. Потому что Ясуо Кодзима сумел найти нужных людей, которые не только писали тот самый элитный банковский софт, но и оставили дыры для личных нужд. Поэтому я прочел расшифровку беседы через час после ее завершения. Подумал и усмехнулся: отлично, очень даже может быть, что по итогам осенней заварухи мне не придется придумывать, на кого именно перевести стрелки. Козлы отпущения сами организуют все необходимое. Главное, правильно акценты расставить. А уж результатами я воспользуюсь в полной мере. Заодно стравлю две давно враждующие семейки между собой. И других в это дерущееся кубло суну, чтобы не отвлекались.

Кохи — лоббисты