— Надо было позвонить в больницу, хоть кому-нибудь. Я боялся, что он убьет себя.　

— Но случилось не это, — еле слышно проговорил я.　

— Да. Следующим утром, пока я спал, мир изменился. Он пропал, как и мой дом, все, кого я знал, исчезли, а если и остались, то не узнавали меня. — Он повернулся ко мне и впервые встретился со мной взглядом: — Звучит знакомо?　

Я отвел глаза, зажмурился, чтобы никуда не смотреть, и кивнул.　

— Я нашел отца, — сказал он. — После. Потребовалось время, но я отыскал его в доме престарелых в Дарвине. Кажется, у него было слабоумие. Он меня не узнал, подумал, что я племянник — потому что похож на его брата. Спросил, как у этого брата дела, спросил, кто я, и рассказал, как хотел пойти на войну вместе с друзьями. Он умер три месяца назад. Его сын, я его ни разу не видел, похоронил старика рядом с женой в Дарвине. Жену звали Лили. Не Шида.　

Закончив историю, он продолжил кормить голубей.　

— Посиди со мной, если хочешь, — сказал он.　

— Не очень долго. Я еще в поиске.　

— Ты... — Его голос дрогнул, и он попробовал снова: — Ты ничего не найдешь.　

Он был прав. Я это знал. Я искал правду, связи, пути к семье, и все же избегал их. Не потому, что боялся, просто чувствовал. Все ответы сводились к одному слову: нет. Я открыл глаза. Свет был слишком ярким. Я спросил:　

— Это бы остановило тебя?　

Он опустил голову, а потом улыбнулся и ответил:　

— Нет.

VI

По мосту я прошел без приключений. Думал, что снова столкнусь с одноглазым, но этого, к добру или к худу, не случилось. На другой стороне я спустился по лестнице, прошел по переходу — к станции «Милсонс-Пойнт». Дорожка изгибалась вместе с мостом — он кончался почти у станции и вел на шоссе Пасифик-хайвэй — прямо к «Кроунком»-билдинг.　

Идти вдоль моста было тревожно. У станции стали попадаться прохожие и бегуны, парень занимался тай-чи на траве. На другой стороне, на Альфред-стрит, виднелись магазины, там было шумно и многолюдно, а это, похоже, отпугивало призраков.　

В конце этой улицы — за кольцевой — я прошел по короткому туннелю, чтобы выйти с моста на шоссе. Там, по крайней мере, мимо меня будут проезжать тысячи машин.　

Я мог бы перейти на другую сторону моста по почти заброшенной дороге за жилым районом. Там наверняка было припарковано несколько машин, проехал бы велосипедист-другой, кто-то бы вышел покурить из склада или мастерской. Но по большей части я был бы один. С призраками.　

Я чувствовал себя одиноким и беззащитным — как огромный чирей на заднице мира, готовый прорваться. Не знал, болит ли голова из-за того, что мир кажется размытым, или перед глазами плывет от головной боли.　

Мимо пробежала девчонка в красных трениках и футболке, с айподом. Даже не взглянула на меня. Больше я никого не встретил, пока не завернул за угол. Подождал на светофоре с парой офисных работников и потным подростком. Он дважды посмотрел в мою сторону, но меня не увидел. Почувствовал какую-то неправильность, но не стал приглядываться. Загорелся зеленый, и мы молча перешли через улицу.　

Вместо того чтобы пройти по ней до конца, я решил срезать через торговый центр. Вместо холма поднялся на паре эскалаторов и неожиданно оказался в вестибюле «Кроунком». Охранник, имени которого я не знал, посмотрел на меня, а потом снова занялся делами. Взглянул как на пустое место. Я не пошел к столу секретарши. Мог бы сказать, что забыл пропуск дома и мне нужен бейджик посетителя, но вдруг она станет искать Кевина Николса в базе данных, а меня там не окажется?　

Я бросил взгляд на запястье и вспомнил, что у меня нет часов. Спросил у охранника, сколько времени. Он сказал, четверть первого — и наконец заметил меня. Проводил взглядом. Мне стало не по себе. Я имел полное право здесь быть, работал на двадцать пятом этаже, почему же, черт возьми, я так нервничал?　

Я вышел на улицу.　

К счастью, ждать пришлось не долго.　

VII

В моем отделе работали тринадцать человек, включая нашего руководителя и менеджера. Пять мужчин, восемь женщин, за двадцать или за тридцать лет. Уинстон был старше всех и обычно присоединялся к нашим ланчам, но сегодня его не было. Аида, по каким бы то ни было причинам, никогда не ходила в кафе. Дэниэлу, менеджеру, не хватало на это времени. Джордж отдыхал на Фиджи, а Мэй навещала семью в Пекине. Нас должно было оказаться восемь, вместе со мной, но осталось шесть плюс незнакомый мне парень. Дезире была нашим руководителем, человеком, на которого я равнялся (а она равнялась на меня — идеальные рабочие взаимоотношения). За последние три года Дезире развелась с мужем, у нее угнали машину (позже нашли без магнитолы и лэптопа) и она проставлялась чаще, чем все мои прежние боссы в США, вместе взятые. Я взял больничный на две недели, когда у Карен начались схватки. Отправил Дезире несколько первых фотографий Тимми. Ее трехлетний сын любил Бэтмена, а еще у нее была дымчато серая кошка, весившая килограммов десять. Она пришла в «Кроунком» через неделю после меня, сотрудничала с нашим предыдущим менеджером и пригласила Марию и Сэнди из своего старого офиса. Мы работали вместе почти три года, пять дней в неделю, пережили совещания и кризисы, рождественские праздники и юбилеи.　

Она прошла мимо, скользнув по мне взглядом.　

Я почти остановил ее. Почти схватил за руку, позвал по имени, умоляя меня узнать, но вовремя остановился — не хватало только нервного срыва на публике. Я затаил дыхание, когда они вышли из дверей, а теперь разочарованно выдохнул.　

— Извините, — сказала Мария, обходя меня, как всегда вежливо, но не понимая, кто я такой.　

— С днем рожденья, — сказал я.　

Она остановилась. Улыбнулась.　

— Спасибо. — И пошла дальше, словно ничего не случилось.　

Обернувшись, я смотрел, как они впятером, болтая, оставляют «Кроунком» позади. Четверых я знал, одного — нет. Моя замена?　

Шестая, Анна, вышла из дверей последней и тронула меня за предплечье. Остановилась прямо передо мной, глаза и губы широко открыты, вся — изумление.　

— Анна, — сказал я.　

— Ты... — Она покачала головой, понизила голос: — Тебе здесь не место.　

Не этого я ожидал. Испугавшись, попятился. Она шагнула ко мне и прошептала:　

— Я сплю?　

— По-моему, сплю я, — признался я.　

Она снова покачала головой:　

— У тебя... у тебя есть имя?　

Странный вопрос.　

— Ты никогда не говорил, а мне всегда хотелось узнать. Пожалуйста, назовись, а потом скажи, как ты здесь очутился.