– Короче, всё подтвердилось. – заключил Гарри.

– Так ты мне веришь?

– Очень сложно верить тому, что нельзя объяснить.

– Тогда позволь я расскажу о том, что произошло пару часов назад. Я думаю, что после этого, ты хочешь-не хочешь, но поверишь.

– Я весь в нетерпении.

И Уэйд рассказал во всех подробностях о человеке, который убил Крекера и почему, по его словам, он это сделал. Ну и разумеется о том, что он только собирается сделать. Когда Уэйд закончил, Гарри бледный как мел, откинулся на спинку кресла и залпом осушил свой стакан, грохнув им по столу.

– Я не понимаю.

– Чего именно?

– Почему ему просто не убить тебя? – Гарри налил себе и Уэйду еще по порции. – То есть, ты, конечно, не обижайся – ничего личного, но… почему это ты постоянная, а мы переменные. Убей он тебя, все стало бы намного проще, разве нет?

– Разве да… – усмехнулся тот. – Я ему предлагал, но он сказал, что я постоянная.

– Но почему?

– Как вирус – так он сказал… – вспомнил Уэйд. – Проникает в мир и убивает. Но в целом, это конечно сложно понять….

Гарри снова допил залпом и тут же налил снова.

– Тогда остается только два пути – либо отправить тебя обратно, либо поймать этого сукиного сына. Но я так понял, что на данный момент первое невозможно, да и мне, если честно, второе легче принять.

– Да, верно. – согласился Уэйд. – Сейчас мое место там, где жена, и бессмысленно переубеждать себя в этом.

– Тогда мы должны составить список, как он сказал в хронологическом порядке, тех, кто уже умер в твоем мире… – Гарри понизил голос на последнем слове, как будто чувствовал себя полным придурком, произнося его и боялся, что другие обсмеют его.

– Давай составим. – согласился Уэйд. – И знаешь… мне жаль, что Бетси погибла.

– Мне тоже.

И они молчаливо выпили. Алкоголь уже делал свое дело, и все перестало казаться таким страшным или нереальным, а даже вполне достижимым. Когда-то наши предки использовали его в качестве анестезии, а солдатам перед боем давали спирт, чтобы не было страшно. Боль и страх – это лишь импульсы, посылаемые мозгом в ответ на какое-либо воздействие, а алкоголь его туманит.

– Ладно, рассказывай, кто еще умер?

– Знаешь, я вообще-то не особо интересовался подобным, и помимо моих родителей был на похоронах всего трижды, да и это мне кажется явный перебор.

– На чьих?

– Отца и матери Крис, Полины – жены Дика Чемберза владельца Лисьей Звездочки и моей жены. Даже четыре получается… ужас какой.

– Но ты не уверен, что не умер какой-нибудь приятель того же Дика или еще кого-то из твоих знакомых.

– Нет конечно. Но они же и не являются частью моего окружения, что ли? Моего мира.

– Ошибаешься… – возразил Гарри. – Все, чего ты когда-либо касался, является твоим миром. Разносчик газет, продавец мороженного, мимо которого ты проходил пару раз или цветочница, у которой ты однажды купил для жены букет. Они все часть твоего мира. Кем ты работал?

– Я архитектор.

– Значит, все твои клиенты и заказчики, строители и их семьи.

– Я и не думал, что мой мир такой большой… – задумался Уэйд.

– О да, он большой. – кивнул Гарри. – Гораздо больше, чем ты можешь себе представить даже сейчас. Связей много. И люди умирают довольно часто. Каждый день.

– Но я ничего не знаю о других. – с сожалением сказал Уэйд.

– Тогда наш единственный выход сконцентрироваться на тех, о ком ты знаешь. Полина умерла до твоей жены?

– Да, она умерла в декабре две тысячи четвертого от рака груди.

– Ясно… – фыркнул Гарри. – Ставим ее под двадцатичетырехчасовое наблюдение.

– А как ты объяснишь патрульным?

– Я никому ничего не буду объяснять. Дежурить будем мы.

Уэйд вдруг вспомнил последнюю фразу того парня и почувствовал стыд. Не впутывал бы ты никого в это дело…. Он сказал это довольно искренне, словно действительно не желал никому смерти, но в то же время знал, чем может закончиться участие других в этом деле.

– Послушай, Гарри… нет слов, чтобы выразить мою признательность… но, что касается вмешательства – я бы не хотел подвергать тебя опасности, старик.

– Поздно… – ответил тот беспечно. – Ты меня уже вмешал. Да и потом, мне самому стало интересно.

Уэйд виновато пожал плечами.

– Ладно. – сказал Гарри. – Если твой приятель не врал по поводу скорости, с которой он выполняет свою работу, то нам пора выдвигаться.

– Ты ж пил… – напомнил Уэйд. – За руль-то как?

– Пару кварталов посреди ночи, я думаю, что осилю. – с этими словами Гарри залез в верхний ящик и положил на стол самозарядный Вальтер.

– Мне что ли? – осведомился Уэйд.

– Тебе-тебе… а кому ж еще? Или ты решил ограничиться своими клешнями?

– Когда-то у меня неплохо выходило. У тебя кстати тоже.

– Да ну! Вся ночь впереди – я надеюсь, ты мне поведаешь о наших боевых подвигах?

– Вообще-то у нас был только один… подвиг.

– Эх жаль… – Гарри поднялся и убрал в сейф изрядно опустевшую бутылку. Потом поставил грязные стаканы в стол.

– Помою завтра. – буркнул он себе под нос и выключил настольную лампу.

Уэйд хоть был и выпимши, но в пространстве ориентировался неплохо. Когда они оба оказались в ярко освещенном коридоре, Гарри многозначительно сказал:

– Так значит, ты и впрямь бывал у меня в офисе?

– Что до сих пор не веришь мне? Хотя оно и понятно. Я и сам считаю всё это бредом.

– Давай вперед… – ни к кому особо не обращаясь, сказал Гарри, и Уэйд кивнул.

Как только они вышли на улицу, облачко красных бабочек, образовавшееся у фонаря, рассыпалось на частицы и окружило вышедших. Их было, конечно, меньше сотни – не как в лесу, но, тем не менее, вполне достаточно для волнений.

– А про них твой приятель не упомянул? – приглушенно спросил Гарри.

– Нет… но я думаю, что всё это как бы последствие моего присутствия.

– Ну это и дураку ясно….

– Ты как всегда тактичен… – хмыкнул Уэйд, а потом задумчиво сказал. – Знаешь, есть такой рассказ у Бредбери «И грянул гром» о том, что гибель бабочки в далёком прошлом изменяет мир будущего. Самое незначительное влияние, как мое появление, может иметь глобальные последствия. Я начинаю чувствовать себя такой бабочкой, Гарри…

– Пошли в машину… – качая головой, сказал тот, помолчав с минуту.

Они направились к черному глянцевому пикапу, припаркованному на небольшой стоянке справа, но Уэйд всё никак не мог выбросить эту мысль из головы. Всплывали те ужасы, которые повлекла за собой раздавленная бабочка из Мезозоя. Он конечно не из другого времени, но из другой реальности, и вряд ли здесь уместно говорить об эффекте бабочки. Но Уэйд не знал, как еще это можно было обозвать, но понимал, что является чем-то чужеродным для данной реальности и что теперь этот мир, по идее, должен сделать всё, чтобы выдавить его словно пасту из тюбика. Почему этого не происходит? Почему всё как раз наоборот? Тот парень… его работа – что он пытается предотвратить и можно ли ему помешать? Все эти вопросы буравили мозг Уэйда. Может ему надо попробовать перестать быть долбанным эгоистом и просто попытаться вернуться домой? Попытаться хотя бы принять подобную возможность и пораскинуть над ней мозгами? Но Уэйд отогнал эту мысль, садясь в машину, потому что никого еще не любил так, как Крис, и мир, в котором она жива, являлся для него предпочтительным. Поэтому было легче думать, что вернуться – не в его власти. И его, по сути, даже не волновало, сколько народу умрет и будет ли конец света из-за его чужеродного присутствия… во всяком случае пока.