Только я никак не сподоблюсь насмерть человека… – Витюша снова хлюпнул носом и рукавом промокнул глаза. – Так я чем могу помочь, так, чтобы не предавать? Он же товарищ мне.

Хохлов затушил сигарету об каблук сапога и усмехнулся.

– Витя, вы тут все товарищи. Пьёте вместе – значит, «свои». А я, например, тебе товарищ? Нет. Мы с тобой не пьём на пару, не дружим значит. Леший по пьянке ещё кого пришьёт. Опыт уже имеет. Тебе в товарищах нужны убийцы или тебе по хрену? Лишь бы бухалово тебе находили.

Тут окончательно сомлел Витюша. От длинного разговора он почему-то стал ещё пьянее. Но смысл улавливал и своим словам тоже не позволял сыпаться бесконтрольно, как снежинкам с тучи.

– Я чего должен делать, чтобы наказать хоть и своего, но за убийство. Себя бы я наказал. Знаю как. Суда бы не ждал. «Тормозухи» на ночь хлебнуть литр не фильтрованной и ку-ку. Не проснёшься уже. Я даже натурально не знаю – куда он свалил. Честно.

– А пошли к нему домой, – Хохлов закурил ещё одну. – Ты иди быстренько своё пойло допей и пойдём. Посмотрим, что он с собой прихватил. И покумекаем потом, куда он рванул, чтобы спрятаться на пару месяцев.

Витюша опрокинул в глотку полстакана портвейна, загладил поверх пивом и крикнул всем в тошниловке. Соврал, проще говоря. Всем мужикам и отдельно Лёне. Душа его сопротивлялась, но Витюша попал в такие клещи Хохловские, что деваться некуда было. Соврал всем:

– Еле, ребятишки, отбрехался от Хохлова. Хотел меня закрыть как соучастника. А Лёню не тронул пока. Пойду кота покормлю и покемарю пару часов. Потом приду.

А Лёне он прошептал тихо на ухо, что Хохлов его забирает на какой-то там следственный эксперимент. Что поплывут с ним на лодке в Янушевку.

– Я хотел и тебя взять, – Витюша отвернулся и специально высморкался на пол тошниловки. – Но он сказал, что попозже отдельно с тобой то же самое проделает. Чтобы, мол, не смогли в одном эксперименте потихаря договориться. Короче, хочет найти разницу в показаниях. Поэтому с каждым будет проводить эксперимент отдельно. Ты сходи домой ко мне, кота покорми. Он голодный с утра. У Галины ливерных обрезков возьми и беляшей парочку. Вода есть у кота. Давай. Я через час-два вернусь.

В доме у Лешего Андрей снял со стены две фотографии. Мишка на рыбалке и Мишка крупно за столом на своём дне рождения. Потом пошли в сарай, стали смотреть инструменты.

– Чего, по-твоему, тут не хватает? – спросил старлей.

Витюша порылся в инструментах, посидел возле них, почесал затылок и предположил.

– Ну, топорика нет. Был у него средних размеров такой. Ручка черной изолентой обмотана. Вот его нет, ножовки, примуса. Фонаря «летучая мышь», верёвки толстой. Вот здесь моток висел. Два больших ножа здесь вот торчали, в балке над головой. И нет ещё молотка. Красивый молоток, красная ручка и белая сталь. Всё вроде бы. Гвозди, вижу, он взял из горки, но сколько – не пойму.

– Ты «заячий лес» хорошо знаешь? – по глазам Андрея было видно, что мысль о том, где искать Мишку, у него уже сформировалась и укрепилась. – В Ставропольском совхозе был раньше?

– Я там пять лет назад работал на лесопилке. Когда с нашего машдвора выгнали за злоупотребление. Месяца три вкалывал. А как-то приехал туда Лёня и сказал, что нас обоих опять на машдвор слесарить берут. Уехал я. Машдвор – это ж любовь моя. А Лёня слышал звон, но не помнил откуда звенело. Короче, никто и не собирался нас брать обратно.

– Думаете он в Ставропольском заныкался? Так он не идиот. Догадаться, что ближайшие и отдалённые сёла в районе ты посетишь обязательно – чего проще? Он же «пульку стрельнул» будто в Сибирь валит на трубопровод. Они ж самые болтливые, пьяницы. И до тебя слух мгновенно долетит.

– Сейчас я забегу к себе в отдел. Переоденусь в «повседневку». А то порву выходную форму.... – Хохлов на ходу махнул рукой. – А ты тут жди и никому про Лешего или про меня ни гу-гу.

Через десять минут они уже испытывали на прочность совсем почти новый мотоцикл «Урал» на извилистой дороге из чернозёма, которая проложена была лошадьми с телегами сразу после октябрьской революции, потом её основательно изуродовали грузовики-зерновозы и самосвалы с гравием, нужным на стройках новых совхозов. Теперь дорога стала горбатой, косой, с поднятой правой или левой колеёй. Дожди высверлили на ней опасные рытвины, в которых гнулись диски колёс машин, хрупкие обода колёс мотоциклетных, бились рессоры и ломались пружины амортизаторов. Но других дорог из деревни в деревню никто никогда не строил, поскольку совхоз, конечно, организация уважаемая, но большое начальство из областного центра сроду не поедет по колдобинам за триста километров от города на дорогой «волге», а полетит на вертолете. Хохлов, к счастью, ездил виртуозно и горбы с ямами ухитрялся пропускать мимо.

– Короче, делаем так! – кричал он навстречу ветру и слова ветер забрасывал назад, прямо Витюше в уши. – Инструмент он взял тот, что нужен для рытья и укрепления землянки в «Заячьем лесу». Там копать легко. Земля такая податливая. А есть и пить ему надо. Без еды он ещё перетопчется, да и зайцев полно, если уж с голодухи загибаться станет. Можно палку швырнуть и обед есть. Если удачно швырнул. А без самогона или пива он не сможет дня протянуть. Алкоголик Миша уже готовый как и ты. Потому пойдёт в Ставропольский. Где там пивная? И где он может найти деньги? Что думаешь?

– Выпросить может на автостанции. Вроде на билет не хватает, – загнул палец Шанин Витюша. – Может насобирать в пивнухе. Приехал на работу устраиваться, а начальник только через три дня приедет. Здесь организаций и цехов всяких побольше, чем у нас. Ставропольский – самый крупный в нашем районе. А может и силой ночью у прохожих отобрать. Он же огромный, страшный. Ему и бить никого не надо. Увидят его – сами отдадут. Но в пивной он не появится. Побоится. Вдруг кто раззвонит про чужака. Слух и до Семёновки доползти может. Значит, и до тебя. Пить он будет в лесу, в землянке.

Хохлов кивнул. Согласился.

– Сейчас холодно довольно, хоть и снега нет. В землянке будет жечь костер, а для выхода дыма трубу найти на совхозной свалке – не проблема. Будем вычислять его по дыму. Но я тебя взял с собой, чтобы ты всё-таки заглянул в пивную. И мужиков поспрашивал. Мол, друга потерял. Приехали вместе, а потом