Инна купила себе в буфете лимонад, села за центральный столик, считавшийся собственностью Кристины, и, засунув в бутылку соломинку, принялась неспешно цедить напиток. Больше молчать она не собиралась!

«Если я не могу отсюда уйти, пусть меня выгонят», — окончательно решила она. Терять, кроме всеобщей ненависти, ей было нечего.

Раздался звонок с урока, в столовую потянулись ученики. Кристина в коричневом свитере и длинной джинсовой юбке шла к своему столику. А узрев Инну, прищурилась и начала с еще большим остервенением пробираться к столу.

— Вали отсюда, это мой стол! — перво-наперво заявила белобрысая, подбочениваясь.

— А ты меня попробуй прогони, — посоветовала Инна.

Максим остановился позади Кристины, свита разместилась вокруг «королевы».

— Ты чё, не поняла, это мой стол! — взбесилась Кристина. — Если ты сейчас не уйдешь отсюда…

— Что будет? — перебила Инна. — Наверное, пожалуешься учителям или своим друзьям… вперед!

— Это наш стол, мы всегда тут едим, — возмутилась черноволосая подруга Кристины.

— Ели — не путай настоящее время с прошедшим, а то не сдашь единый государственный!

— Ты совсем страх потеряла, — взвизгнула Кристина, — уматывай, тебе говорят!

Инна поставила локти на стол, взяла трубочку и начала, громко причмокивая, пить лимонад.

— Ты оглохла?!

— Уматывай сама! — огрызнулась Инна.

— Парни, — обернулась к свите Кристина, — выкиньте ее отсюда!

— Да фиг с ним, с этим столом, — передернул плечами коренастый Леха.

— Забей, пойдем отсюда, — предложила черноволосая.

Кристина топнула ногой:

— Я не сдвинусь с этого места, пока она не уберется!

— Долго же тебе стоять, я чувствую, придется. — Откуда ни возьмись рядом возник Ваня.

— Ванечка, — воскликнула Кристина, — посмотри только — расселась тут, грубит нам!

Парень обнял подругу и чмокнул ее в щеку:

— Ты сегодня — просто конфетка!

— Ты скажешь ей?! — заныла Кристина.

Ваня отодвинул стул и уселся за стол.

— Конечно, скажу. — Парень обернулся: — Инна, Кристина думает, что это ее стол! — весело произнес он.

— Думать полезно, пусть продолжает в том же духе! — усмехнулась Инна.

Ваня развел руками:

— Ты слышала, Крис: ничем не могу помочь.

— Это мой стол! — взвыла Кристина.

Привлеченный шумом, подошел директор. Оглядел собравшихся и строгим тоном, к которому прибегал крайне редко, спросил:

— В чем тут дело?

— Это мой стол! — чуть тише повторила Кристина.

Константин Викторович, видно, был не в духе, потому что ответил он очень резко:

— Этот стол — школьное имущество, он не принадлежит ни мне, ни буфетчице Ирочке и тем более он не принадлежит тебе! Надеюсь, Кристина, это был последний раз, когда я вижу, как ты делишь школьное имущество. — Он обвел раздраженным взглядом остальных участников драмы и приказал: — Расходитесь, раз вы сюда не обедать пришли, а ссориться!

Никому не пришло в голову ослушаться его. Кристина самой первой с гордо поднятой головой выплыла из столовой, за ней поплелись остальные. Ваня остался сидеть за столом, Константин Викторович тоже задержался.

— Инна, зайди ко мне после уроков, — так же строго произнес он. Это значило только одно: разговор в его кабинете будет протекать в таком же резком, сухом тоне.

Ваня вздохнул:

— Какие-то все злые сегодня…

Директор снисходительно смерил его взглядом и напомнил:

— У тебя задолженность по физике, больше отсрочек я выбивать для тебя не стану!

Когда он ушел, Ваня тихо сказал:

— Не завидую я тому, кто его так разозлил!

Инна и сама «тому» не завидовала. Константина Викторовича нелегко было вывести из себя, но если уж это случилось — жди беды! По слухам, его решения отличались от решений многих добродушных учителей тем, что пересмотру они не подлежали. Мало нашлось бы смельчаков, рискнувших поссориться с директором, если не считать сидящего рядом неугомонного парня, который своими бесконечными шуточками уже свел с ума всех учителей. Да и Ване не сошло бы столь многое с рук, не будь его дед ректором вуза, где в свое время учился Константин Викторович. Ваня бессовестно пользовался хорошим к себе отношением, хотя другим ребятам упрекнуть его было не в чем: привилегиями своими он никогда не кичился в отличие от сына физика, который всякий раз демонстрировал прочим ученикам свое превосходство.

Инна уронила голову на скрещенные руки. Стол она, во всяком случае, отвоевала.

— Смотрю, ты вышла на тропу войны? — усмехнулся парень.

— Что-то вроде того. — Инна закрыла глаза. После стычки с Кристиной на нее навалилась жуткая усталость. — Кстати, а о каком оружии ты тогда говорил, я так и не поняла?

Ваня хмыкнул.

— А что ж тут непонятного: каким оружием ты добилась того, что твоя фотка в гимназии висела на доске почета?

— А-а-а, это, — Инна вздохнула, — по-твоему, я снова должна покраситься в блондинку?

— Смешная ты, при чем тут краска, что ж, в гимназии твоей одни дураки учатся, которым можно запудрить мозги светлыми волосами?

— Нет, не дураки… ах, если бы ты только знал, я прежняя — это целая система, теперь все по-другому. Я изменилась.

— Изменись снова, — поднимаясь, улыбнулся Ваня.

— Не хочу и не могу, та история в прошлом.

Парень покачал головой:

— Пусть это будет новая история: более идеальная, чем прежняя.

Следующим уроком по расписанию стояла физкультура, вот уж поистине предмет, где молодой учитель не мог напакостить Инне, не затронув при этом остальных учеников. Нормативы она сдавала всегда на «отлично», играла в баскетбол, волейбол, прекрасно бегала. Пока не случился инцидент на школьном дворе, ее ставили в пример другим. Теперь этого не происходило, но Инне было все равно, лишь бы оценки не занижали.

Еще два урока прошли в относительном спокойствии, словно для того, чтобы она успела набраться сил перед походом в кабинет директора.

Нельзя сказать, что Инна боялась Константина Викторовича, но у его дверей ей почему-то захотелось помолиться. Она боялась потерять его расположение, разочаровать его. Если чье-то мнение и волновало Инну в этой школе, то это — мнение директора. Человека, который верил ей, никогда ничем ее не обидел, поддерживал и всячески подбадривал ее…

Инна с замиранием сердца постучала… Дверь распахнулась, Константин Викторович пригласил ее войти. Ее удивлению не было предела, когда она увидела некоторых из своих учителей. Стало страшно…