Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Согласно этимологическим изысканиям М. Фасмера, слово «окаянный» происходит «от каять (ся)» [226, III, 128], а «каяться» в свою очередь восходит к древнеиндийскому слову cayatē «мстит, наказывает», к авестийскому корню kāy-, имеющему значение «оплатить», «воздаяние», «уплата» [226, II, 216]. В сознании И. А. Бунина концепт «окаянный» вмещает в себя не только понятия «покаяния, наказания» [226, II, 216], расплаты, непосредственно реализующиеся в содержании дневниковых записей, но и ассоциируется с библейским Каином, вводит в полифоническую структуру произведения «мотив Каинова проклятия», «являющегося кодом, позволяющим постигнуть смысл происходящего, весь его ужас» [253, 217].
Образ «перворожденного сына» Адама и Евы Каина (имя которого в переводе с древнееврейского значит «приобретение» [31, 376]) вызывал неизменный интерес художника на протяжении всего творческого пути. В стихотворении 1907 года «Каин» И. А. Бунин, следуя коранической и литературной традиции в осмыслении библейской книги Бытия, идущей от Дж. Мильтона («Потерянный рай») и Дж.Г. Байрона (мистерию которого «Каин» писатель переведет на русский язык в 1905 году), изображает героя не только богоборцем («Жадно ищущий Бога, / Первый бросил проклятье Ему»), но и справедливым бунтарем («Но и в тьме он восславит / Только Знание, Разум и Свет» [55, 204]). Преступление Каина («Он – убийца, проклятый, / Но из Рая он дерзко шагнул. / Страхом Смерти объятый, / Все же первый в лицо ей взглянул» [55, 204]) преподносится автором едва ли не в романтическом ореоле. А между тем в Священном Писании акценты расставляются совершенно по-иному: Каин «сделался первым убийцею на земле, и не только убийцею, но и братоубийцею» [31, 376]. Ни о какой высокой идее, во имя которой он совершает злодеяние (в стихотворении такой идеей становится строительство «Храма бессмертных племен – Баальбека» [55, 204]), в Библии не идет речь, указывается лишь один мотив, движимый сыном Адама, – дьявольская зависть, ибо отверг Бог жертву Каина и «призрел Господь на Авеля и на дар его» (Быт. 4, 4–5).
Каноническое содержание ветхозаветной истории в эпоху социально-политических потрясений 1917–1919 годов показалось И. А. Бунину в высшей степени современным, особенно в связи с братоубийственной гражданской войной, спровоцированной революцией, которую писатель считал игрой бесовских сил. «Одна из самых отличительных черт революций – бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана. В человеке просыпается обезьяна» [56, VI, 327]. А это значит: в человеке просыпается дьявольская сущность, поскольку, по словам диакона А. Кураева, «издавна Сатану называют ”обезьяной Бога”» [133, 94]. Большевики, посягнувшие на роль Творца новой Вселенной, сами не ведая того, стали орудием в руках князя Тьмы. «И образовался на земле уже целый легион специалистов, подрядчиков по устроению человеческого благополучия» [56, VI,327–328]. «Кстати, – почему именно “легион”» [56, VI, 307]? – вопрошал автор «Окаянных дней», и дело здесь не только в том, что «во всем игра, балаган, “высокий” стиль, напыщенная ложь…» [56, VI, 307]. В Библии слово «легион» несет вполне определенные ассоциации: «Так например, бесы, изгнанные Господом из бесноватого в стране Гадаринской, по свидетельству Евангелистов Марка (V, 9) и Луки (VIII, 30), говорят о себе, что имя им легион, потому что их много» [31, 428]. Легионы революционеров, захвативших Россию, казались И. А. Бунину воплощением дьявольского нашествия. Впрочем, в сознании художника «красные», дети матери-России, непримиримые враги своих братьев «белых», представлялись не просто носителями зла, дьявольской субстанции, но прежде всего человеческой злобы, проявившейся впервые в старшем сыне Адама и Евы Каине.
Так писателем совершенно не случайно в «Окаянных днях» сближаются образы Каина и Сатаны, и при этом создается единый, синкретически-нерасчленимый образ «сатаны Каиновой злобы, кровожадности и самого дикого самоуправства», что «дохнул на Россию именно в те дни, когда были провозглашены братство, равенство и свобода. Тогда сразу наступило исступление, острое умопомешательство» [56, VI, 327]. Революционные лозунги – «братство, равенство, свобода» – на поверку оказались дьявольской прелестью, вместо утверждения справедливости, примирения и национального согласия они разбудили дремавшую в народе рознь, вражду, зависть, которые, на заре человеческой истории возобладав в Каине, разрушили первозданную гармонию в мире. Пафос большевистской риторики, громогласные призывы «Вперед, Вперед! К светлому будущему!», бесконечные обещания «братства народов, равенства, счастья всесветного» [90, 661], как отмечает наблюдавший за революционными событиями в Москве Б. К. Зайцев, оборачивались фальшью и ложью: «А пока что все ворчат. И все как будто ненавидят ближнего» [90, 661].
Ложь становится неотъемлемой чертой идеологов революции. И. А. Бунин приводит множество случаев откровенной лжи как со стороны вождей большевизма (пример тому – Ленин и его речь на «Съезде “Советов”» [56, VI, 320]), так и рядовых «друзей народа», леворадикальной интеллигенции («известная часть общества страдала такой лживостью особенно» [56, VI, 336], «лжи столько, что задохнуться можно», «ни единая душа не может не солгать, не может не прибавить и своей лжи, своего искажения к заведомо лживому слуху» [56, VI, 335]). Писателю кажется вполне очевидной бесовская природа коммунистического учения, овладевшего умами «прогрессивного» человечества, на самом же деле соблазненного дьяволом, «ибо он ложь и отец лжи», как утверждает евангелист Иоанн (Ин. 8, 44).
Демагогия большевиков, суливших скорейшее наступление справедливого миропорядка и всеобщего благоденствия, рая на земле, напомнила И. А. Бунину «еще одну, всем известную» «библейскую строку»: «Вкусите – и станете как боги…» [56, VI, 387]. Так змей-Сатана смущал жену Адама Еву, предлагая ей нарушить завет Господа и отведать плодов с «древа познания»: «В день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3, 5). Революционеры-богоборцы, убежденные в том, что материализм и марксизм отрыл им конечную истину о мире, которую во что бы то ни стало нужно утвердить во всей вселенной, возомнили себя «богами», сами не ведая того, что оказались игрушкой в руках лукавого. На протяжении всей истории человечества дьявол заманивает людей «плодами» Эдемского древа, и как иронично констатирует писатель, они «не раз вкушали – и все напрасно» [56, VI, 387], потому что так и не научились отличать «добра» от «зла».
И. А. Бунин убеждается в том, что зло аккумулируется в мире, и виной тому – Сатана, «враг рода человеческого». Он не только обольщает людей, вводит их в заблуждение, сбивает с истинного пути, но и