— Разрешите войти? Помощник режиссера Волынская Василиса Егоровна. Я вела спектакль в день гибели Анны Петровны, — проговорила полная, высокая женщина, с убранными в узел густыми с проседью волосами, в белой строгой блузке и темной юбке.

— Проходите, присаживайтесь. — Такие простые, ясные женщины нравились капитану.

Женщина-товарищ, женщина-труженица. С ними было легко и ясно. С ними легко дружилось и легко работалось, на них можно было положиться, им можно было довериться. Это они работали в тылу, не покладая рук и не жалея сил, обеспечивали победу, они ждали мужей, растили детей, поднимали страну. Евгений Александрович глубоко уважал их, а потому Василиса Егоровна вызвала у него мгновенную симпатию.

— Василиса Егоровна, расскажите мне все, что помните о вечере, когда убили Анну Щербатову, начиная с того момента, как спектакль закончился и занавес опустился. Где вы сами находились в это время?

— В кулисах, за пультом. На мне же весь спектакль. Даже занавес не поднимут без команды.

— Значит, вы в театре вроде главнокомандующего? — пошутил Евгений Александрович, с приятным человеком и пошутить приятно.

— Не главный, но все же командующий, — скупо улыбнулась в ответ Василиса Егоровна. — А в тот день после спектакля много оваций было, занавес поднимали раз восемь, не меньше. Все это время я была на месте. Когда наконец публика стала расходиться, подошла, поздравила артистов. Анна Петровна в этот вечер была божественно хороша.

— Значит, занавес окончательно закрылся, вы были в кулисах. Артисты на сцене. Что было дальше, кто присутствовал?

— Ну, всех так сразу и не вспомнишь. Ну, артисты были все, кто в спектакле занят. Дирижер был, режиссер спектакля, первая скрипка. Директор был, пригласил всех артистов на банкет. Были костюмеры, гримеры. Да, в общем-то, в конце спектакля все собрались, поздравляли друг друга с удачной премьерой, настроение было великолепное, столько времени работали всем коллективом, и такой успех, это всегда отрадно. Потом стали потихоньку расходиться. Не спрашивайте меня, кто, куда и как? Не помню. Ко мне подошел режиссер, и мы с ним обсудили кое-какие рабочие детали. Потом он ушел праздновать, я переговорила с работниками сцены. У нас декорация туго выходила во втором акте, надо было выяснить, в чем там дело. А потом с реквизитором разговаривала, там у них тоже накладка небольшая вышла. А потом проверила пульт, зашла к себе в кабинет, нос немного припудрить, да пот со лба промокнуть. И пошла на банкет. Была куча народу. Много незнакомых людей. Но я разыскала заведующую нашей литературной частью Ольгу Юрьевну, она как раз разговаривала с нашим репетитором Володей Жуковым, вот так мы втроем в уголочке и стояли, когда прибежала Зина Барышева и сообщила, что Анну Петровну убили.

— Что было дальше?

— Немая сцена, как в «Ревизоре». Затем директор что-то сказал, вроде не волнуйтесь, товарищи, сейчас разберемся. И вышел из зала.

— Кто еще с ним вышел?

— Муж Анны Петровны, Зинаида Барышева, из кадров товарищ, он тоже был на премьере, и я. Остальные остались в зале.

— Дальше?

— Дальше, когда мы подходили к грим-уборной, там уже стояла небольшая толпа. Уборщица, два осветителя, работник сцены, ну, да у вас, наверное, есть их список. Они все стояли в коридоре, внутрь не заходили.

— Кто вошел первым?

— Кажется, директор, но вообще они со Щербатовым почти одновременно вошли. А потом уж мы. Комната, как видите, тесная, мы остались на пороге. Щербатов сразу же к жене бросился. Выглядела она ужасно. Синяя, глаза навыкате. Ужас. — Василиса Егоровна передернула плечами. — Тут же крикнули, чтобы «Скорую» вызвали, кто-то сообразил про милицию.

— А кто именно?

— Ну, директор закричал: «Врача, срочно врача!», а кто-то из работников сцены, а может, и уборщица, я точно не помню, сказал, что врача уже не зачем, милицию надо, и режиссер наш побежал звонить.

— Вы не заметили ничего странного или необычного в гримерке, когда вошли?

— Странного? Да я как Анну Петровну увидела, так уж больше ни на что и смотреть не могла.

— Ну, хорошо. Значит, после окончания спектакля, когда артисты ушли в гримерки, вы оставались в кулисах?

— Да.

— Хорошо. А кто занимает соседние с Щербатовой грим-уборные?

— Справа Вадим Яузов, Карсунский, дальше — Валентина Паршина. А слева Зинаида Барышева, Ольга Димитровска, Григорий Дубовицкий, Сергей Молчальников. Но Карсунский, Паршина, Молчальников и Барышева в тот вечер не пели.

— Спасибо, вы можете быть свободны. Пригласите, пожалуйста, вашего режиссера, он сейчас в театре?

— Да, разумеется, сейчас идет репетиция. Анна Петровна умерла, но у нас репертуар, афиша. Так что сейчас на ее роль ввели Елену Леденеву, и Виталий Семенович с ней репетирует. Кстати, если вам интересно, то и Вадим Яузов тоже на репетиции.

— Прекрасно. Сперва поговорю с режиссером, а потом уже с артистами, — обрадовался капитан.

Добиться хоть какого-то толка от режиссера капитану не удалось. Все, о чем он мог думать и говорить, это его спектакль. Провалится он после смерти Щербатовой или нет? А вдруг это проклятие «Пиковой дамы»? Есть такое предание. А вдруг из-за убийства начальство передумает и запретит спектакль, или это сделают органы?

После пяти минут беседы Евгению Александровичу было абсолютно ясно, что неврастеник-режиссер Щербатову не убивал, что ничем, кроме собственного детища, он не интересуется, не видит, не слышит, не замечает. И сообщи ему сейчас, что родная мать при смерти, он попросит передать, чтобы подождала до конца репетиции.

С Яузовым все вышло еще проще. Он покидал сцену в окружении поклонниц, все они прошли с ним в грим-уборную, там пили шампанское, пели ему дифирамбы, а потом все вместе отправились на банкет. Бессмысленно говорить, что он ничего вокруг себя не слышал и не видел. Самовлюбленный павлин.

— Не, в конце спектакля я фойе убирала, а уж потом за кулисы пошла. И то сперва сцену прибрала, потом уже коридоры мыть стала, так они уже к тому времени все разошлись, — рассказывала Евгению Александровичу уборщица, коренастая, с красными натруженными руками в форменном синем халате и серой от старости косынке.

— Все? То есть это было после того, как Щербатову нашли?

— Не. Раньше. Когда нашли, тут уж какое мытье?

— То есть вы мыли коридор, когда все ушли на банкет? — спокойно, скрывая напряжение, уточнил капитан. — А Щербатову еще не нашли?

— Ну да. Тогда и мыла.

— И вы видели, как Зинаида Барышева вошла к Щербатовой?

— Ну да.