В кафе на открытом воздухе за углом от гостиницы они съели классический эстонский обед: вареную молодую картошку с жаренными с луком лисичками, приправленный сметаной салат из огурцов, помидоров и укропа и крыжовенный кисель со взбитыми сливками. Вздремнув минут сорок, они отправились смотреть главную достопримечательность острова – Епископский замок. Арт, который скептически относился к поездке на Сааремаа, поразился тому, как хорошо сохранились ров, мост и стены замка, сложенные из белого камня.

– Это, наверное, потому, что здесь в советское время было мало туристов, – предположил он. А потом добавил: – Похож на гигантскую ладью. Очень даже впечатляет.

Они медленно возвращались в центр, но не по главной аллее, а по краю неухоженного парка, пропитанного ароматом липового цвета.

– Словно чай липовый в воздухе, – произнес Арт, а Айлин посмотрела на него с удивлением.

На подходе к городской площади, уже завидев издалека медную вывеску своей гостиницы, они вдруг оказались в толпе горожан. Вокруг шумели эстонские голоса, гудели клаксоны.

– Что за фигня? – удивился Арт, совсем не ожидавший столпотворения на острове Сааремаа.

Они пересекли площадь и увидели, что на противоположной от гостиницы стороне высился двурогий шатер цирка-шапито, окруженный со всех сторон фургончиками и грузовичками и отделенный оградой от площади и толпы. Шатер был двухцветный, оранжево-красный.

– Бродячий цирк. Откуда ему взяться здесь, на острове? – сказал-спросил Арт.

– Шапито – как звучит волшебно! – сказала Айлин.

– Это, наверное, страшная халтура. Стареющие гимнасты и алкоголик-клоун.

– Вот бы попасть, – сказала Айлин. – Арти, давай попробуем?

В окошко сколоченного из крашеной-перекрашеной фанеры киоска было вставлено объявление, написанное от руки по-русски и по-английски: «Билеты распроданы. Следующее представление завтра». Из шатра доносились восхищенные возгласы детей, грохот хлопушек и трещоток.

– Завтра мы уже уезжаем, – вздохнула Айлин.

– Дай-ка я попробую, – оживился Арт.

Он усадил Айлин на скамейку у входа в магазинчик, где в витрине лежали шерсть и пряжа, и вернулся к киоску. Испытывая порыв какого-то давно забытого рыцарства, он громко постучал в окошко. Не дождавшись ответа, обошел будку и забарабанил в дверь, задребезжавшую от ударов кулака.

Из киоска-будки вышла женщина с волнистыми длинными волосами. На ее лице – на веках и скулах – лежала тень усталости. Без злости и раздражения, даже не окинув его взглядом, она сказала что-то на языке, который походил на эстонский.

– Алена, ты? – спросил Арт по-русски, еле управляя пересохшей гортанью.

– Темка? – сказала она почти беззвучно, вздернув горностаевые брови.

Они смотрели друг на друга, удерживаясь от объятий.

– Темка, – сказала женщина, – у нас представление. Мне надо бежать.

– Можешь меня… нас провести? – спросил Арт, все еще находясь в шоке от узнавания. – Моя жена…

– Подойдите туда. Я буду вас ждать.

Арт подвел Айлин ко входу в цирк.

– Тут одна женщина обещала, что нас посадит, – объяснил он немного невнятно.

– To follow me, please, – сказала женщина из билетной будки, обращаясь к Айлин на английском, перегороженном инфинитивами.

С трех сторон арену окружали ряды банкеток, по десять или одиннадцать в секции. Алена провела их в середину секции, обращенной к выходу на арену из-за кулис. Она попросила двух белокурых мальчиков в жилетках, надетых поверх футболок, подвинуться к середине.

– Your seats to be here, – сказала она Арту и Айлин, указывая на освободившееся место на банкетке.

Эстонец, который, судя по возрасту, мог в молодости участвовать в войне или охранять концлагерь, что-то сердито пробурчал, но Алена не обратила на него внимания.

– Thank you so much, – сказала Айлин. – We really appreciate your help.

– Not to mention, please, – ответила Алена, упершись глазами в небесно-голубой шатер шапито, расписанный золотыми небесными телами.

Пока она спускалась к арене по деревянным ступеням, Арт разглядел, что у нее ярко-красные туфельки на шпильках, а на серебристой юбке мелькает глубокий разрез.

– Какая милая женщина, – сказала Айлин. – Она русская?

– Да, и даже денег не взяла, – ответил Арт, не зная, что еще сказать жене.

– Надо ее отблагодарить, – добавила Айлин, когда свет уже приглушили, а из динамиков вырвался бодряцкий марш.

– Отблагодарить? Но как? – спросил Арт.

– Может, дадим ей десять евро чаевых? – шепнула Айлин Арту в ухо и поцеловала в щеку, положив правую руку ему на плечо.

Алена вступила в очерченный прожекторами круг на арене. У нее в руках был микрофон и лист бумаги в прозрачном конверте. Она зачитывала приветствия по бумаге на эстонском, время от времени перемежая их русскими и английскими фразами. Арт заметил покачивающуюся на ее губах лодочку полуулыбки.

Айлин была увлечена представлением, а вот Арт не мог сосредоточиться. Но он все же обратил внимание на то, что воздушные гимнасты вертелись под куполом шапито без всяких лонжей и что жонглерша в развевающейся оранжевой юбке слишком часто роняла кегли. Пока шимпанзе в жилетке и штанишках из отороченной мехом кожи ездила по арене верхом на пони, Арт возился с миниатюрным цифровым фотоаппаратом. Он поднял глаза, только когда Айлин легонько толкнула его в локоть.

– Тебе что, скучно? – прошептала она.

– Да нет, просто стирал старое. Там фотки еще с позапрошлого года.

Тележка, запряженная черной козой, выехала на арену. Грузный дрессировщик, выряженный закарпатцем – шаровары, вышиванка, короткий тулуп и фетровая шляпа с низкой тульей – семенил за тележкой, пыхтя и кряхтя, делая вид, что утирает капли пота со лба. В телеге ехал еще один циркач в костюме крестьянина-русина, удерживая руками корзины и клетки с кроликами, гусями и утками, которые пытались вырваться и убежать, по-видимому, страшась сельской ярмарки, на которую их везли хозяева. Потом на арене опять появилась жонглерша, на этот раз в сопровождении лысого дядьки в алой шелковой рубахе и черных штанах с блестками. Немного пожонглировав теннисными ракетками и цветными мячами, они стали добавлять головы российских правителей. Эстонцы зааплодировали, сначала осторожно, потом восторженно, когда в руках жонглеров появились головы Ленина, Сталина, Хрущева и Брежнева с характерными деталями: бородка, тараканьи усищи, золотые очки на похожей на яичную скорлупу голове, кустистые брови. Головы взлетали, потом падали на арену. Последней упала и откатилась к краю арены голова Ельцина с серебристо-голубым пробором девочки Мальвины.

– А где же их нынешний босс? – громко спросил Арт по-английски.

Айлин положила правую руку ему на колени. На среднем пальце было купленное в Таллине кольцо с янтарем. В центре камня застыло плененное временем насекомое.