Тина разделась и легла рядом с озябшим телом. Она дышала на него, чтоб отогреть… растирала… вылизывала языком, как лошадь своего жеребенка, с ног до головы…

Жизнь стала нехотя возвращаться в тело девушки.

Ведьма забулькала от радости, не замечая, что тело мальчика откликается любовным томлением. Тине показалось постыдным, что интимное желание выражается столь зримо, хотя прежде, когда она видела подобное у мужчин, это ее волновало.

Ведьма испытала прилив сил, а в обличье женщины в такие минуты ощущала слабость.

«Я хочу трахнуть саму себя! — ужаснулась девушка. — Можно подумать, ты никогда не делала этого, полеживая в ванне. Или под одеялом…» — ехидная мысль, несомненно, принадлежала парню. Вернее, той же девушке, но охваченной мужским вожделением.

«Кошмар!» — у кого родилось это умозаключение, разбираться не хотелось.

Тела Игрека и Алевтины слились воедино.

* * *

О переселении душ Тине больше беспокоиться не пришлось. Испытав любовный экстаз в мужском теле, Ведьма ощутила холод и онемение конечностей. Подвигав ими, девушка осознала, что душа заняла присущую ей телесную оболочку.

— Ну, ты даешь! — первые слова, произнесенные Ангелом.

Что он хотел этим сказать, Алевтина не поняла. Так же, как и сам Игрек. Никакого представления о злоключениях, пережитых Алевтиной, которая воспользовалась его телом, Игрек не имел. Ему казалось, что все это время он преспокойно проспал.

Сны его были путаными. Он дрался с мужиком, который хотел его изнасиловать…

Сзади у насильника был хвост, по этому признаку Игрек догадался, что чуть не пал жертвой черта. Догадливый мальчик перекрестился, и черт, поджав хвост, сгинул. Потом Игрек отправился на пожар… Там летала душа Сизаря… грелась у огня, наверно. Подлетела к огню слишком близко и сгорела, как мотылек…

И, самое главное: Игрек на пожаре все время испытывал жуткий стыд, потому что по забывчивости явился туда совершенно голым. Доктор Ознобишин звал его с собой в Воробьевку, чтоб не позорился, а он уперся.

И какой-то дядька все время его спрашивал:

«Игрек, ты меня узнаешь? Кто я такой?»

Трудно узнать человека, если никогда его не видел.

Наверно, обидчивый мальчик испытал бы унижение, узнав, как все было в действительности. Зато поверил бы, что Алевтина самая настоящая ведьма. Нечистая сила.

Несмотря на соблазн, Ведьма пощадила гордость Ангела.

— Дом сгорел? — спросил Игрек, очухавшись.

— Не совсем…

Впоследствии выяснилось, что огонь уничтожил личные дела сексотов за последние семьдесят лет.

1.

Причина пожара особняка Службы безопасности была названа с пугающей определенностью: поджог. Преступление, квалифицированное как особо опасное, повесили на подотдел майора Коробочкина.

Сыщик не сомневался, что тем же поджогом занимается и сама погоревшая контрразведка. Неизвестный поджигатель легкомысленно столкнул лбами майора Коробочкина и полковника Судакова — то, чего они всячески избегали долгие годы. После столкновения дороги неприятелей вновь разошлись в разные стороны.

* * *

Полковник Судаков затребовал из архива дела всех диссидентов, которые проходили по Управлению за последние двадцать лет. Особенно его интересовали те дела, что завершились посадкой или психушкой. У них, злопамятных антисоветчиков, мог быть зуб на чекистов.

Пострадавших оказалось около сотни. Из них в настоящее время проживало в городе больше пятидесяти.

Полковник Судаков обратился к доктору Ознобишину с просьбой составить психологический портрет поджигателя, чтоб сузить круг подозреваемых.

Психиатр немедленно представил требуемый портрет: мудак.

Круг подозреваемых необозримо расширился.

* * *

Майор Коробочкин пошел другим путем. Он изъял из сейфа с холодильным устройством бутылку водки и соленую горбушу. Хуже нет — особо важное дело начинать впопыхах, спустя рукава.

2.

Лейтенант Мухин почти прекратил общение с обыкновенными людьми, имеющими плоть и кровь. Они давно сообщили ему все, что могли, а новая информация, типа того, с кем на дежурстве перепихнулась Люся, Муху не особо задевала за живое. Что тот солдат, что этот…

Пограничник закорешил с невидимками по-хорошему, без пьянки. И узнавал от них много поучительного. Особенно из истории Родины. Шуточки же некоторых сумасшедших о том, что невидимки — китайцы, являлись злонамеренной ложью. Невидимки были такими же русскими, как любой полоумный в Воробьевке.

Мучился лейтенант Мухин только от того, что сильно отличался от своих невидимых друзей. Но как самому сделаться невидимкой, он не знал — не ведал.

* * *

Иннокентий Иванович давно собирался покончить с невидимками, назначив Мухину «Галочку» — галоперидол. В его распоряжении были еще зеленка и пиперазин, избавляющий детей от глистов. Однако с галлюцинациями Ознобишин в последнее время осторожничал: легко лишить человека иллюзий, а что дальше?

Из бесед с глюком доктор уяснил, что невидимки стали вести себя доброжелательно. К другим больным приставать перестали.

Долго Иннокентий Иванович маялся над извечным вопросом русской интеллигенции: «Ахули?» И вынужден был решительно ответить на него: «Ни хуя!»

* * *

Не догадываясь о том, что судьба его получила естественное развитие, в ординаторскую прибежал больной Мухин в чрезвычайно возбужденном состоянии духа.

— Иннокентий Иванович! Иван Иннокентьевич!

— Короче! — помрачнел Ознобишин.

— Я узнал, кто поджег Безопасность!

— Кто?

— Вы мне все равно не поверите!

— Тогда не говори!

— Я скажу! — честный пограничник собрался с силами, чтобы произнести горькую правду.

— Я поджег? — помог ему Ознобишин.

— Нет, не вы. Сизарь.

Ничего ужасного в этом сообщении доктор не нашел.

— Тебе невидимки сказали?

— Они. Мужики врать не станут.

— Хорошо, — кивнул доктор. — Но пусть они его не трогают. Только без рук!

— Иннокентий Иванович, а вы что собираетесь делать?

— Надо подумать… — доктор собирался продолжить размышления над сакраментальным вопросом русской интеллигенции.

Лейтенант Мухин задрожал от праведного гнева:

— Надо доложить руководству! Пусть оно думает!

— Чем? — разоткровенничался Ознобишин.

Больной возбудился еще больше. Он жаждал действий.