— Тут не так уж и дешево… — попыталась остановить его девушка.

Он не слушал. Выбрал несколько пар джинсов, юбку, обернулся к ней:

— Марибелл, помогайте мне выбирать, пожалуйста. Посмотрите хотя бы майки. Я не знаю ваших предпочтений.

Марибелл выбрала два легких топика из хлопка и шифона.

— Отлично. Примерочная вон там.

Через двадцать минут Марибелл оказалась обладательницей двух комплектов одежды для отдыха в загородном доме. Они выбрали слегка расклешенные голубые джинсы и серый топ, а также юбку выше колена с льняной персиковой маечкой. Кроме того, Холден положил в корзину зубную щетку, щетку для волос, дезодорант, солнцезащитный крем, легкие пляжные шлепанцы, купальник, и даже длинную ночную рубашку.

Марибелл смущалась, но ничего не могла с ним поделать.

К тому же ей пришло в голову, что он оказался вовсе не беспомощен в этой ситуации. Легко и без ложного чувства приличий он позаботился о ее комфорте, сориентировался в нужных размерах одежды, выбирал вещи, даже не глядя на цены.

Холден в очередной раз удивил ее. Интересно, он одинаково радушен и щедр со всеми своими мимолетными знакомыми? Особенно если они не являются его ярыми поклонницами, ха-ха.

Напоследок Холден купил в киоске у стоянки огромную порцию мороженого для Марибелл и бутылку с минеральной водой для них обоих.

— Ехать нам долго, — объяснил он, — часа два или даже два с половиной, если не будет пробок.

Марибелл вздохнула. Два часа находиться в замкнутом пространстве наедине с тем мужчиной, который тебе нравится и который очень волнует тебя, но при этом даже не знать толком, как себя с ним вести, о чем с ним лучше разговаривать…

В необременительном молчании прошло около часа.

К счастью Марибелл, Холден догадался включить радио. Можно было слушать музыку и особо не переговариваться. На данный момент это ее вполне устраивало.

Но, к ее несчастью, он слушал какую-то радиостанцию, где преобладала классическая музыка. Марибелл, конечно, уважала ее, и в свое время даже слушала по наставлению матери. Но любить предпочитала всякие европейские современные хиты.

И тут Холден додумался спросить ее о том, какая музыка нравится ей самой.

Марибелл, замявшись, ответила.

Холден немедленно покрутил настройки радио и нашел какую-то станцию с самыми популярными хитами.

— Ну, а что вы любите больше всего? — спросил он.

Марибелл задумалась, потом назвала несколько групп и исполнителей.

— Понятно, — кивнул он, — стандартный набор. Coldplay, Мадонна, Даррен Хейз…

— А что в этом плохого? — спросила Марибелл.

— Да ничего, в общем-то, особенного. Типичный набор для современной молодой девушки.

— Я смотрю, вы как следует изучили этот типаж, — усмехнулась она. — Только вот почему-то не любите его. Тогда зачем же проявлять к нему столь пристальное внимание?

— Просто приходилось часто сталкиваться, — коротко ответил Гроуд.

Некоторое время длилось неловкое молчание. Наконец он опять поинтересовался у Марибелл:

— Ну, а читать вы что любите?

— Дэн Браун, Софи Кинсела, — начала перечислять она. — Люблю книги того автора, по чьему сценарию сняли «Секс в большом городе», но, к сожалению, постоянно забываю фамилию. Еще нравится Лорен Вайсбергер.

Холден вздохнул и на этот раз ничего не сказал.

— Что, опять типичный набор? — ехидно поинтересовалась она.

— Да, конечно. Глянцевые истории, похожие одна на другую, как две капли воды, книжонки о современных стервах. Ну, немного мистики.

— Да, — с вызовом произнесла Марибелл, — я типична, и, наверное, абсолютно предсказуема для вас. Наверное, вы думаете, что я одна из тех никчемных молодых девиц, которых вы почему-то так не любите. На случай, если это вас интересует, из фильмов я предпочитаю мелодрамы и романтические комедии. Любимые — «Красотка», «Нотинг-Хилл» и «Четыре свадьбы и одни похороны».

Холдена передернуло.

— Терпеть не могу Хью Гранта.

— О, в этом я даже и не сомневалась. Я продолжу. Из одежды я предпочитаю туфли на высоком каблуке, всякие яркие тряпочки со стразами, коралловую помаду и наборы теней поярче. Мне нравится выбираться на дискотеки, посещать ночные клубы, и было бы совершенно замечательно, если бы мне удалось попасть на какую-нибудь вечеринку закрытого типа для знаменитостей. Я люблю свою работу, на которой мне приходится рисовать массу логотипов, разрабатывать кучу визиток и вообще работать над фирменным стилем различных компаний. У меня не очень-то много друзей, зато я веду самостоятельную жизнь. Да, кстати, в театры я тоже люблю ходить, но классика надоела мне еще в колледже. Так что я предпочитаю громкие, кричащие премьеры. Не обязательно скандальные, нет. Но мне нравится, когда создателям спектакля удается показать нашу жизнь не в обычном свете. Когда они указывают на абсурдность происходящего в мире, когда высмеивают человеческую глупость.

— Высмеивать человеческую глупость — разве это не классика? — спросил Холден, который внимательно слушал ее монолог.

Марибелл в изумлении посмотрела на него. Ее пылкая и страстная речь, казалось, не произвела на него никакого впечатления.

— Я рад, что вы, наконец, высказались, — сказал он.

— Я тоже рада. И буду очень благодарна вам, если вы, наконец, объясните. Если для вас я так предсказуема и наивна, если я для вас — типичная представительница класса современных вздорных англичанок, если вы считаете мои вкусы плебейскими, а меня саму — банальной и легкомысленной, зачем вы позвали меня с собой в ваш загородный дом?

Выпалив свою обличительную тираду, Марибелл замерла в ожидании ответа.

О, если бы можно было поставить его на место. Срезать, разбить на голову в нешуточном словесном поединке. В конце концов, просто выйти из машины, хлопнув дверью, и оставить Холдена наедине с его предрассудками и комплексами. Прекратить этот, по ее мнению, нелепый диалог, закончить общение, которое, по всей видимости, так раздражает Гроуда, и вызывает недоумение в ней самой.

Но Марибелл с замиранием сердца ждала его ответа и надеялась, что он будет примирительным. Ее тянуло к Холдену, и она прекрасно понимала причину своей злости. Ей хотелось быть для него оригинальной и интересной, привлекательной и необычной. Он же раз за разом демонстрировал ей совсем другое…

О чем бы они ни говорили, раз за разом Марибелл демонстрировала ему свою несостоятельность, примитивность вкусов, любовь к распространенным хитам, книгам и чисто женской ерунде. Странно, до Холдена ни один из мужчин, общавшихся с ней, не вел себя подобным образом.

Ее кавалеры или спутники находили ее очаровательной, непосредственной и весьма привлекательной. Они ценили то, что она позволяет себе быть женщиной, быть слабой, капризной.