Приложила наручники вместе, получается, если их застегнуть, то руки будет на уровне головы. Щелчок и вот уже правое запястье зажато холодным металлом.

Через пару секунд пришло осознание, что я не выберусь из этой ловушки самостоятельно. Второй раз за день, вы, Эльза Эдуардовна, в роли тупой овцы. Аплодисменты.

Телефон в сумочке, которая в прихожей, до конца обеденного перерыва двадцать минут. Когда он меня потеряет? А может вообще не заметит отсутствие секретаря?

Цепочка поехала вниз, я опустила руку, подергала, пытаясь вырвать кольцо, но его словно вмонтировали на века. Интересно, может мне для начала стоило открыть зеркальные створки шкафа-купе, напротив которого я как раз и стою. И увидеть там что-то более интересное, например, плети или кляпы в виде шаров. Что там еще у любителей таких игр?

И все это он испытывал на кукле Лизе? Не пойму, отчего так давит в груди, мне ведь должно быть все равно. Единственное занятие, что осталось мне - рассматривать комнату, но ничего интересного не было, ни милых безделушек и мелочей, ни фото семьи и с любимой. А вот та злосчастная коробочка нашлась быстро, на прикроватной тумбочке, рядом планшет, брошенный блокнот.

Телефон разрывался в сумочке каждые пять минут, наконец замолчал, наверное, села батарея. Потом трель пошла по квартире, но это уже не от меня. Кричать «помогите» и «караул» не было никакого смысла, последний этаж, и я верила в хорошую звукоизоляцию таких дорогих апартаментов.

Прошло три часа, ноги устали на каблуках, сняла, хотелось сесть, а лучше лечь и умереть от стыда, потом я так и сделаю, если шеф явится и увидит меня в такой позе.

Он явился, я испуганно дернулась на звук открывающегося замка двери и шагов. Быстро надела туфли, пригладила волосы, с тревогой и стыдом посмотрела на стоящего в дверях Марка Альбертовича. Его взгляд от удивленного сменился на такой, от которого по спине прошел озноб.

– Как интересно, Эльза Эдуардовна, птичка попалась в силки. Вы сами или это любопытство вас так подвело?

Смотрю на его надменную физиономию, он издевается и смеется, дергаю цепь.

– Расстегните и я уйду.

Ничего не отвечает, лишь подходит ближе, на нем нет верхней одежды, только костюм. А еще от Марка идет жар, жар похоти, я задыхаюсь моментально, как только его пальцы касаются моей щеки.

Марка? Нет, так мы не договаривались, надо четко соблюдать субординацию.

Что это? Некий гипноз? Мое слабоволие? Но та энергия власти, что исходит от мужчины, не дает мне даже мысли о сопротивлении.

– Такая красивая и растерянная птичка.

Рука идет ниже, я дергаюсь, но он заламывает мою свободную от наручников руку назад, фиксируя своей левой. Другой наматывает тонкую цепь на кулак, от чего моя рука поднимается выше, не давая свободы и намека на то, чтобы дать отпор.

Мужчина стоит совсем близко, я чувствую его эрекцию, по телу бежит ток удовольствия, хотя он ничего еще не сделал. Грудь наливается, соски твердеют, в голове сотни картинок того, что он может со мной сделать. Сознание окутывает аромат его парфюма, терпкого, пьянящего.

Он закрывает глаза, опускает голову, ведет носом по моему виску, чувствую, как глубоко вдыхает, тут же отворачивается.

– Повтори то, что ты сказала в кабинете,– говорит на ухо.

Молчу, плотно сжав губы, а саму уже колотит от возбуждения. Господи, как же мое сознание преклоняется перед ним сейчас, именно в этот момент. Мое тело полностью в его власти.

– Повтори и я не буду тебя сильно наказывать.

А я уже жду этого наказания.

– Не буду наказывать за то, что ты была такой непослушной девочкой.

Он что, читает мысли?

– Повтори, – грубее, с нажимом, сдавив запястье за спиной и резко дергает цепь.

– Да, Господин.

– Не слышу.

– Спасибо, Господин, – чуть громче, но все равно почти шепотом.

– А теперь мы поиграем, да, птичка?

Сглатываю, чувствую, как отпустив руки, Марк Альбертович расстегивает мою юбку, как тянет ее вниз по бедрам. Как одним движением рвет все пуговицы на блузке, спуская ее с моих плеч. А на левом запястье щелкает второй браслет наручников.

Марк

Стою сзади, обхватив Эльзу за шею, слегка сжимая ее, чувствую пальцами, как бьется венка под тонкой кожей.

– Хочешь еще?

– Да.

– Попроси, как надо.

Приподнимаю ее грудь, оттягивая зажимы на сосках. Мой подарок ей идеально подошел. Веду рукой вниз по дрожащему животу, накрываю ее припухшие от возбуждения половые губы, под пальцами влага, растираю ее по клитору.

– Пожалуйся, Господин.

– Что, пожалуйста?

– Разреши мне кончить.

– Ты маленькая, ненасытная птичка. Ты ведь чувствуешь, как течешь снова? Как твоя киска снова хочет мой член?

– Да, да… пожалуйста.

Трусь своим стояком о ее ягодицы, член изнывает, яйца поджаты. У меня встал, как только я увидел ее, стоящую в моей спальне с застегнутыми наручниками на руке. Такая растерянная, но все равно гордо держит голову, любопытная маленькая птичка угодила в ловушку.

Когда она уехала и не появилась после обеда, решил, что сбежала, но все равно набрал ее номер, в ответ услышав только гудки. После того, как набрал третий раз, заметил, что волнуюсь. Не могла она включит истеричку и, вернувшись, уехать, совсем не такая она.

Через несколько часов гудки сменились тем, что абонент совсем не абонент. А вот это было уже совсем не интересно. Сорвался в свою квартиру прямо со сдачи объекта, входная дверь была открыта, а я пытался ее открыть, прокручивая ключом. Сумочка девушки лежала на полу прихожей, а сама она так красиво смотрелась в моей спальне, что член болезненно дернулся в штанах.

Попросила расстегнуть наручники, но совсем не так, как надо просить. Меня уже нельзя было ничем остановить. А после того, как она повторила те слова, что шептала в кабинете, совсем сорвался.

Расстегнул и спустил по бедрам юбку, при этом задевая резинку чулок, одним движением рву все пуговицы на блузке. Хочу видеть ее грудь, хочу чувствовать твердые соски под ладонями.

– Ты непослушная девочка, очень непослушная. Что делают с непослушными девочками?

– Их наказывают,– с придыханием, почти стонет.

– Да, их наказывают. Сейчас я тебя буду наказывать.

Юбка спущена на пол, оттягиваю бюстгальтер вниз, обнажая грудь, долго смотрю на упругие полушария, приводя по соскам костяшками пальцев. Фиксирую вторую руку в наручники. Она дрожит, дергается, цепь с характерным металлическим звуком ходит по вбитому кольцу в потолке.