– Я не говорила, что Торчак сняла маску.

– Как же вы поняли, что это она?

– Торчак представилась.

– Вы были с ней знакомы?

– Нет, не были.

– Как она к вам обратилась?

– По имени и фамилии…

Варвара ощутили себя лисой, которая уворачивается от стаи гончих. Так усердно, что хвост еле цел. Капитан не унимался.

– Что сделали два других участника?

– Они ушли, – ответила Варвара.

– Как ушли?

– Молча. Не попрощавшись и не открыв лиц. Сегодня никого не удивят мужчины в черных масках и перчатках. Забота о здоровье.

В комнату заглянул криминалист и попросил пройти с ним.

– Благодарю за подробную беседу, – сказал капитан, вставая. – Вас ни в чем не подозревают, но прошу не покидать город.

– Уехать не могу, у меня зачеты, – ответила Варвара.

– Сдаете?

– Принимаю. Звоните, капитан, если понадоблюсь.

– Очень хорошо. – Половец сделал знак криминалисту, что через секунду освободится. – Не вздумайте заниматься расследованием смерти Торчак.

Варвара не любила, когда посторонние угадывали ее мысли. Деда и профессора Тульева было вполне достаточно.

– С чего вы решили, что я буду делать такие глупости?

– Зная вашу семью, трудно предположить, что у Варвары Ванзаровой нет сыскной жилки.

– Ее у меня нет, – строго ответила она.

– Рад слышать. – Половец согласно кивнул.

Но, кажется, не поверил.

Выйдя из квартиры, Варвара набрала Митю. Чтобы высказать все, что о нем думает. И даже больше. Значительно больше. Митин телефон был выключен.

Всякий раз, оказываясь около «Ленфильма», Варвара невольно вспоминала, что на месте уродливой громады с классическим портиком до революции стоял прекрасный театр «Аквариум». С летней сценой под гигантским куполом из ажурного металла, с зимним театром, где устраивались балы, рождественские елки и соревнования по бегу на скейтах – роликах. С буфетом, с этуалями, которые пели двусмысленные песенки, с куплетистами, пародистами, цыганскими ансамблями, румынскими оркестрами, хорами воспитанниц женского училища, танцорами, фокусниками и прочими развлечениями для скучающей публики. Советская власть смела буржуазные развлечения вместе со зданиями «Аквариума». И установила павильоны важнейшего для нее искусства – кино. За что Варвара, в частности, имела претензии к советской власти. Не только за это.

Дом Торчак был недалеко от «Ленфильма».

Митин телефон упорно молчал. Варвара испытала незнакомую тревогу: а ну как что-то случилось? Вдруг он не забыл привезти роль, а…

О том, что может быть, она не хотела думать.

Варваре не пришлось упрашивать в бюро пропусков дать ей пройти к съемочной группе. Не пришлось расспрашивать, был ли Митя утром и куда делся. Не пришлось рвать нервы.

Митя, живой и невредимый, стоял у главного входа. И не один: увлеченно разговаривал со смазливой девицей. Варвара не помнила ее фамилию, но узнала студентку разгромленного курса. Что-то животное: то ли Волкова, то ли Лисина. Зверь-аспирантка влепила ей незачет за незнание «Бури» Шекспира.

У девочки пересдача через четыре дня, а она по киностудиям бегает. С ассистентом по актерам любезничает. Глазки строит. Очень хорошо. Варвара подумала, что зачет студенточке достанется нелегко. В лучшем случае – с третьей пересдачи. И тут же поймала себя на мысли: неужели ревнует?

К кому – к Мите?

А чем тот плох, что его ревновать нельзя?

Кажется, на него были планы пробного брака. Разве нет?

Пока Варвара боролась с чувствами, студенточка скрылась в студии. Перед этим Митя слишком долго и нежно, как показалось издалека, жал ей ручку.

Но не это разозлило Варвару. Человек, который с утра пораньше просил о помощи, заставил ее приехать к Торчак, найти труп актрисы, пережить общение с группой захвата и беседу с капитаном Следственного комитета; тот, над кем тяготеет смертельный рок; кому жить осталось два дня… В общем, этот человек выглядел как беззаботный птенчик.

Заметив приближение Варвары, Митя сделал заинтересованное лицо и помахал ручкой.

– Привет! Ты как здесь оказалась? – сказал он с явным удивлением.

– Что это за девица? – спросила Варвара совсем не то, что надо.

Митя обернулся. Ничего более глупого и придумать нельзя было.

– Кто? Ах, эта. Это Катя Зайкова с актерского курса Мукомолова. Из вашего института. Ты должна ее знать.

– Жаловалась, что получила у меня незачет?

– Она про тебя вообще не говорила.

– Что тут делает?

– Пришла на пробы в наш сериал, – ответил Митя так беззаботно, что ревность Варвары покраснела от стыда. – Будет пробоваться на роль практикантки в отделе дознания. Очень перспективный персонаж. Может стать звездой. Если роль получит.

– Это, конечно, зависит от тебя.

Митя засмеялся невинно и звонко.

– Да что ты! Даже режиссер-постановщик ничего не может. Не говоря уже о втором режиссере. На канале будет утверждение актрисы. Они решают, кого зритель захочет. Мое дело привести. А дальше счастье актерское… Если вдруг получит эту роль, будет чудо. Увидеть в студентке звезду – за такое можно стать директором по кастингу… Просто сказка…

История сильно походила на правду. Митя давно мечтал вслух: как бы сделать карьеру до директора, который руководит ассистентами по кастингу. Оставалось прояснить парочку темных пятен.

– Митя, что это значит? – спросила Варвара холодно и сурово.

– Что значит – что? – засуетился Митя.

Варвара следила за его лбом. Пот не объявился.

– Почему у тебя телефон выключен?

– Аккумулятор сел, поставил в группе на зарядку и выключил. Чтобы звонками не тревожили.

Мелкое пятнышко исчезло. Осталось большое.

– Допустим. А что означает твой утренний звонок? Устроил розыгрыш?

– Какой звонок? Варя, ты о чем? – Митя был правдив, как стеклышко.

Варвара сунула ему под нос смартфон с вызовом в ранний час.

– Вот этот звонок.

Митя смущенно засопел. Так всегда бывало, когда он попадал в безвыходную ситуацию. То есть постоянно.

– Варя, я тебе не звонил. Даю слово.

– А кто звонил, твое астральное тело?

– Извини, во сколько я звонил, то есть от меня был звонок?

Варвара безжалостно показала время. Ох уж эти цифровые технологии, ничего не скроешь, все под контролем.