Она выглядела невероятно сексуальной, ее огненно-рыжие волосы чудесным ореолом обрамляли ее нежное лицо, белые маленькие груди, на которых темнели розовые соски, жаждали поцелуев. И все же, в ее облике была невинность, которая говорила о том, что вряд ли у нее было много любовников. Неизвестно почему, эта мысль обрадовала его, он улыбнулся ей и, увидев, что она нерешительно улыбается в ответ, к своему удивлению, почувствовал, что напряжение усилилось, и решил немного отвлечься и не спешить.

— Покажи, как ты меня хочешь, — прошептал он, наклоняясь к ней и накрывая ее губы своим ртом. Ее немедленный ответ усилил его желание, и, издав стон, он глубже проник языком, почувствовав, как дрожь пробежала по ее телу, и он понял, что тоже дрожит.

Лаская ее грудь, он уловил легкий вздох, а когда провел кончиками пальцев вокруг сосков, она издала тихий возглас, и он тут же захотел подмять ее под себя и получить желанную разрядку. Она была так сладостно податлива, однако он чувствовал, что его ласки удивляют ее, как будто они были чем-то новым для нее.

С этого момента Драго забыл о собственных потребностях и сконцентрировался на Джесс. Он вдыхал чудесный аромат ее кожи, пока целовал ее шею и белые груди, затем сомкнул губы на одной из темных упругих пик, переходя следом на другую. Ее ночная рубашка была обмотана вокруг талии, пока он не спустил ее ниже на бедра и положил руку на небольшой холмик ее женского естества, спрятанный от его взора под кружевными трусиками. Она невольно сжала бедра, но сдалась с легким стоном, когда он мягко развел ее ноги и проник пальцами под трусики.

Легким нажатием он глубже просунул палец внутрь влажного отверстия, почувствовав, как она вздрогнула, когда он еще глубже погрузился в ее сладостное лоно.

Джесс дрожала, пока Драго продолжал свое интимное исследование. Она никогда не испытывала подобного наслаждения, которое дарили его невероятно умелые пальцы и губы, ласкающие ее возбужденные соски. Она уныло отметила, что секс с Себастьяном был совершенно другим. За те несколько раз, что она спала с ним, он больше думал о собственном наслаждении, но она была так очарована им, что ловила любое проявление симпатии с его стороны.

Она оторвалась от своих воспоминаний, когда Драго приподнялся и снял с себя остатки одежды. Черные шелковые боксеры отправились вслед за его брюками на пол, и вид его обнаженного возбужденного тела поразил ее.

Занервничав, она облизнула губа кончиком языка, и из ее уст вырвался невольный возглас:

— О боже.

Драго грубовато рассмеялся.

— Сага, если ты будешь смотреть на меня как сейчас, я взорвусь, — его голос стал глуше, — это должно случиться сейчас, сага, я больше не могу ждать.

Когда он встал на колени с блестящими от желания глазами, сердце Джесс забилось чаще, и страх, что он слишком большой для нее, растаял. Никогда еще она не была так возбуждена.

Его кожа была теплой под ее ладонями, когда она провела руками по его груди. Ей нравилась близость другого человека. Она так редко это испытывала. Она не помнила, чтобы отец обнимал ее в детстве, а персонал в приюте был добрым, но не проявлял ласки.

Драго предлагал только секс, она это понимала. И она тоже этого хотела — утоления этой жестокой жажды, заставляющей терять разум от желания. Сердце ее забилось, когда он спустил с нее трусики и раздвинул ноги.

Наблюдение за его действиями еще больше возбуждало ее, и она застонала, когда он, найдя чувствительное место на ее лоне, заставил ее изгибаться в страстном призыве.

Его твердая плоть уперлась ей в живот, но, когда она обхватила ее пальцами, он издал хриплый возглас.

— Не сейчас, сага, — прорычал он и, подавшись вперед, вошел в нее, заставив ее жадно глотнуть воздуха. Почувствовав внезапное напряжение, он замер и удивленно посмотрел ей в глаза.

— Я сделал тебе больно? Не думал, что ты такая узкая.

Она вспыхнула:

— Немного.

— Если тебе не нравится, мы можем прекратить.

— Нет! — Почувствовав, что он готов остановиться, она сжалась и обвила его ногами. — Я не хочу останавливаться.

Драго закрыл глаза, стараясь сдержаться, когда ощутил мягкое бархатное прикосновение ее мышц, сводившее его с ума. Когда Джесс расслабилась, он проник глубже, сжав ягодицы, чтобы справиться с накрывшей его волной наслаждения, грозящей затопить его.

— Я не собираюсь останавливаться, — заверил он, слегка замерев.

Честно говоря, он и не думал, что сможет остановиться, когда его плоть была такой упругой, горячей и твердой.

— Видишь?

Он погрузился в нее раз, и еще раз, и каждый раз жестче и быстрее, пока не выработался ритм, доставлявший обоим удовольствие.

— О… — выдохнула Джесс, когда он просунул руки под ее ягодицы и притянул к себе так, что его твердая, как сталь, плоть впилась в самое чувствительное место у нее внутри. Волны наслаждения сотрясали ее, пока он глубоко и интенсивно погружался между ее трепещущими бедрами, и было очевидно, что он вот-вот потеряет контроль. Ее дыхание стало прерывистым, пальцами она хваталась за шелковые простыни, когда ее возбуждение достигло невыносимого предела.

Джесс не была готова к первому в своей жизни оргазму. Он полностью завладел ею. Волны невероятного наслаждения затопили ее. Почти одновременно она почувствовала, как дрожь сотрясает тело Драго, и он хрипло застонал. Этот звук был почти таким же невероятным, как и все, что только что произошло. Осознание того, что такой сильный мужчина потерял контроль в ее объятиях, наполнило ее невероятной нежностью. Она обняла его за шею и провела пальцами по волосам, когда он опустил голову ей на грудь.

Наступило затишье после бури, и только их постепенно успокаивающееся дыхание нарушало тишину. В тот момент, все еще прижимаясь друг к другу, Джесс показалось, что они совершенно одни в собственном волшебном мире.

Рано утром, как только тусклый свет забрезжил через занавески, Джесс тихо лежала в кровати, притворяясь, что спит, а сама украдкой наблюдала за Драго из-под опущенных ресниц.

Он лежал на спине, рассматривая портьеры над кроватью. Его твердый, как гранит, профиль не внушал оптимизма, и сердце ее упало. Она была дурой, подтвердив это прошлой ночью, когда оказалась в его постели, но не питала иллюзий относительно того, что это было больше, чем просто умопомрачительный секс.

Так почему же ее взор застилали слезы? Почему ей хотелось больше всего на свете, чтобы он притянул ее к себе и погладил по волосам?

Она страдала от недостатка любви всю свою жизнь, так почему же его равнодушие