— Желаете чего-либо еще? — материализовался рядом «кузнечик».

— Две порции мороженого, — заказал Максим.

Тот исчез и вскоре явился с двумя вазочками. В каждой по три разноцветных шарика и ложечки из пластика.

— Пожалуйста.

Диджей объявил новый танец, из колонок полилась тихая музыка. По залу, прижавшись друг к другу, затоптались несколько пар.

— Нравится тебе здесь? — попробовала мороженое девушка.

— Честно сказать, не очень. — Максим выбрал шоколадный шарик, оказалось вкусно.

— Почему?

— Эти ребята не моего круга, — кивнул он на веселящуюся в зале компанию, — ну, или я не их круга. У них какая-то другая жизнь.

В углу хохотала в изрядном подпитии компания, на соседнем диване какой-то малый взасос целовал девицу, а второй, закатив глаза, булькал кальяном.

— Ты знаешь, я сама здесь второй раз, — потупилась Лика. — Год назад заходили сюда с ребятами из моей группы. В тот раз место показалось мне подходящим.

В зале появилась новая компания, судя по радостным возгласам, донесшимся от нескольких столов, — завсегдатаи.

Первым шел в брендовом костюме симпатичный невысокий парень, за ним под два метра амбал с золотой цепью на шее и рядом еще один здоровяк, с прической ирокез, в кожаных куртке и штанах с блестящими заклепками.

— К нам, Русик! — замахали руками сразу с двух диванов.

Молодой человек обвел скучающим взором клуб, но тут же широко открыл глаза, заметив на одном из диванов Лику с Максимом.

— Вот так встреча! — Картинно раскинув руки, он подошел к ней, приятели увязались за ним. — Здравствуй, Лика. — Он галантно склонился перед девушкой. — А это что за рыбак? — Он уставился на ее спутника.

— Точно, рыбак, — загоготали амбал с металлистом.

Максим, чуть побледнев, смолчал, а девушка подняла глаза.

— Прекрати немедленно.

— Все, все, — подняв ладони, изобразил испуг. — Я ухожу. Счастливо оставаться.

Компания отошла в другой конец зала, присоединившись к кому-то из знакомых. Вскоре к ним заспешил официант с подносом. На нем поблескивали толстыми стеклянными боками две бутылки «Хеннесси» и шампанское.

— Кто это был? — покосился в сторону компании Максим.

— Руслан Серебровский. Одногруппник. Мама прочит мне его в мужья. На вид даже не переношу.

— Почему?

— Скользкий и подлый.

Доев мороженое, станцевали еще танец, а когда вернулись на место, к ним подошел металлист.

— Слышь, ты, — сказал он, вертя на пальце брелок. — Там тебя зовут. Разговор есть.

— Не ходи, — положила руку на ладонь друга Лика.

— Ничего, я быстро. — Встав, пошел сквозь толпу танцующих вслед за парнем.

— Иди, иди, — оглянулся тот, когда вышли наружу, и свернул через арку рядом во двор.

Там на липах чуть шелестели листья, в кустах трещали сверчки. Под тусклым фонарем стояли двое — Серебровский и амбал.

— Чего надо? — остановился рядом с ними Максим.

— Больше не встречайся с Ликой, — прошипел Руслан. — Уроем.

— Попробуйте.

— Да он борзый, — обернулся к амбалу.

Тот резко выбросил кулак, Максим уклонился и врезал в лоб. Пока, широко раскинув руки, здоровяк валился на спину, крюком достал подскочившего металлиста. Малый рухнул в кусты.

— Ну, держись, сука, — ощерился Руслан, в руке блеснул нож.

Выпад, второй — бок обожгло огнем. Встречный удар в челюсть, хрустнула кость.

А в следующую минуту Максим услышал приближающийся вой сирены. Под арку, слепя фарами, въехал полицейский УАЗ с мигалкой.

— Стоять! — выскочил из салона наряд с автоматами, клацнули затворы.

Находящегося в отключке Серебровского отправили в больницу, вызвав скорую помощь. Остальных участников драки, запихав в стакан[6], отвезли в участок. Там поместили в обезьянник, а затем, опросив, всех, кроме курсанта, отпустили.

Не дождавшись Максима, Лика вышла на улицу, успев заметить отъезжавший полицейский автомобиль. Несколько зевак стояли у арки.

— Что здесь случилось? — подбежала она к охочим до зрелищ гражданам.

— Драка. Какой-то матрос отметелил трех гражданских, — обернулся один.

— Куда их повезли?

— В участок. Он тут недалеко. В Тучковом переулке.

Поймав такси, назвала адрес и поехала в участок. Отделение полиции находилось в кирпичном доме еще дореволюционной постройки. Девушка взбежала по ступенькам, оказалась у дежурной части.

— Вам чего? — спросил из-за стекла с окошком хмурый дежурный.

— Не доставляли к вам Максима Найденова? Он моряк.

— Как же, доставляли. Только что его забрала военная комендатура. Ищите там.

— Что случилось? — обеспокоилась Ирина Павловна, когда заплаканная дочь вернулась домой.

— Максима забрали в полицию, а оттуда в комендатуру, — всхлипнула она.

— За что? — сделала круглые глаза маменька.

— Мы были на дискотеке, там встретился этот отморозок Серебровский со своими друзьями. Стал Максу хамить. А потом вызвал Максима на улицу «поговорить». Когда, не дождавшись, вышла и я, всех уже забрала полиция.

— Говорилось же. Не встречайся с ним, — принялась успокаивать мать. — И не хорошо так о Русике. Он достойный мальчик, из хорошей семьи. Ты ему нравишься.

— Отморозок! Как и его отец. В прошлом бандит, а теперь народный избранник.

— Что ты такое говоришь? Не смей! — притопнула ногой в праведном негодовании мать.

— И не кричи на меня, это все знают. — Лика в гневе отвернулась от матери и убежала к себе в комнату.

Там, успокоившись, достала из сумочки мобильник и, сев в кресло, позвонила отцу. Юрий Иванович был в Выборге в командировке.

— Папа, ты когда вернешься?

— Через пару дней. Что-то случилось?

Лика рассказала. В трубке повисло долгое молчание, а затем отец сказал:

— Приеду — разберемся.

И отключился…

В военной комендатуре на Садовой Максима снова опросили. Приглашенный фельдшер заклеил лейкопластырем неглубокий порез на боку. Затем, отобрав документы с деньгами, сотовый и ремень, поместили в одиночную камеру находящейся здесь же гауптвахты. За тяжелой обитой железом дверью лязгнул засов.

Сделав пару шагов вперед, Максим осмотрелся. Размером три на три метра, с окрашенными серой краской стенами, бетонным полом и зарешеченным окошком вверху камера производила тягостное впечатление. Из мебели в ней находились небольшой стол в торце, сбоку узкая койка с подушкой и суконным одеялом, колченогая табуретка. За невысокой переборкой — умывальник с краном и унитаз.

Усевшись на койку, Максим предался невеселым размышлениям: случившееся было чревато отчислением. Что будет в случае отчисления, он представлял себе смутно. В боку саднило, из крана размеренно капала вода, пахло карболкой. Сняв ботинки, улегся лицом к стенке и забылся.

Проснулся рано, от шагов в коридоре и крика «Подъем!».

Сунув ноги в ботинки, стащил через голову форменку и тельняшку с кровяным пятном, по пояс умылся за переборкой, оделся и стал ждать.

Через час в двери открылась кормушка, на нее брякнули снаружи миску каши-размазни с ложкой и кружку с горячим чаем. Сверху ломоть черняшки. Взяв, прошел к столу, поставил и, усевшись на табурет, съел несколько ложек. Чай