Лихорадочно вскрывая пакет, я молилась: «Пусть это будет то, что нужно». И мои молитвы были услышаны. В конверте оказались фотографии. Вот это эротик-шоу, ни фига себе! На фотографиях была запечатлена сладкая парочка: Лилиана и тот парень из ложи, с которым она ругалась незадолго до гибели. Крутое порно. Снимал мастер экстра-класса, с близкого расстояния. Сюжеты не оставляли сомнений: эти двое — страстные любовники. Их засняли в довольно фривольных позах, в процессе, так сказать, любви. Они не подозревали, что за ними кто-то наблюдает, слишком уж естественно выглядели. У меня сразу же возникла мысль, что снимки отнюдь не любительские. Тут попахивало шантажом. У меня глаз на такие вещи наметанный, шантаж у моих клиентов — проблема довольно распространенная.

Возможно, ссора произошла как раз из-за этого? Но кому понадобилось делать эти снимки? Кого в первую очередь хотели шантажировать? Лилиану или ее любовника? Интересно, где это они?

Вопросы, вопросы. Правда, я теперь твердо уверена, что у Лилианы был любовник. И даже знаю, кто он. Теперь остается узнать, где он и он ли убийца? Начать и кончить, пустяк. Надо будет завтра отдать эти фотографии Кире. Работа явно профессиональная, скорее всего кто-то заказал следить за парочкой. Найти бы того, кто делал снимки, а через него можно выйти и на заказчика. Кто он, интересно? Вряд ли Кочерян, ему о любовнике, кажется, ничего не известно.

Я так углубилась в свои размышления, что забыла о действительности. Никогда не поворачивайся спиной к двери, на этом построены все криминальные фильмы. А я была уверена в удаче, слишком самонадеянна и потеряла бдительность. За это и была наказана. Слишком поздно я заметила тень, мелькнувшую на стене. Попыталась развернуться, фонарик выпал из рук и погас. Вот гады, а говорили, что он противоударный. Никому нельзя верить.

В полной темноте я попыталась нащупать противника и получила удар ногой в бок. Такого хамства я не ожидала. Я рванула на дыхание, на лету сделав выпад ногой. Судя по стону, удар попал куда нужно. Но дальше мне повезло меньше, я споткнулась о чемодан, про который совершенно забыла в темноте. Нападавший навалился на меня и принялся душить. Эх, говорила мне мама, не гуляй по вечерам. Я перевернулась через голову, перекинув своего врага (по его сопению я поняла, что нападавший — мужчина) через себя. Мужик вывернулся, мы разом вскочили, но он начал теснить меня к шкафу. До меня слишком поздно дошло, что я в ловушке. Через секунду я оказалась внутри шкафа. Нападавший запер дверцу и придвинул к ней тумбочку. Так, убивать меня не собираются. Во всяком случае, пока.

Что он там делает? Однако я услышала только звук удаляющихся шагов. И это все? Для чего тогда демонстрация грубой силы? Попугать меня? И вообще — кто это был? Ладно, поразмыслю об этом на досуге, а сейчас главное — выбраться из деревянного саркофага. А то утром придет народ, а я в шкафу: здрасте, пожалуйста…

Я надавила на дверь, но она не поддавалась. Еще раз, еще раз. Безрезультатно. В шкафу было темно, пахло нафталином, мышами и… духами. И еще чем-то неуловимо знакомым и важным. Мне казалось, что, если я вспомню этот запах, все прояснится. Бывает иногда такое чувство, будто ты не можешь что-то вспомнить, но знаешь, что это очень и очень важно. Мучаешься, думаешь, психуешь. А потом раз, в голове щелкает, и все проясняется. Но как я сейчас ни старалась, в моей голове ничего не щелкало. Просто очень хотелось выбраться наружу.

Однако без шума, видно, не получится. Я со всего маху навалилась плечом — ох, завтра обязательно будет огромный синяк, — дверь хрустнула, треснула и проломилась. Дальше дело техники. Через десять минут я уже ползала по полу в поисках фонарика и фотографий. Фонарик закатился под гримерный столик, я потрясла его, и он заработал. А вот фотографий не было. Не было и чемоданчика. Вот невезуха! Впрочем, у меня есть фоторобот и полное основание подавать парня в розыск. Пусть он даже не убийца, но, возможно, свидетель. Хорошо, что я успела рассмотреть фотографии до нападения. Тем более что положила их обратно в конверт. Вероятно, тот, кто только что был здесь, подумал, что я не доставала фотографии. Тем лучше.

Я выскользнула за дверь и помчалась по спящему театру, готовая отразить нападение в любую минуту, прислушиваясь и всматриваясь до боли в глазах в темноту. Но на сегодня, кажется, приключения были закончены. Я осторожно пробралась мимо сторожа и толкнула дверь. Она оказалась открытой, значит, тот, кто напал на меня, зашел и вышел через нее. Интересно, с помощью отмычки или ключа? Или после вечеринки просто забыли закрыть дверь? Возможно и то, и другое, и третье. Выясню все завтра. Сейчас же мне хотелось только одного — поскорее попасть домой и смыть с себя всю пыль и вонь.

Спустя полчаса я уже нежилась в горячей ванне, полной ароматной пены. Как приятно лежать, постепенно погружаясь в дремоту. Кажется, что все случившееся со мной сегодня — дурной сон, кошмар, не более. Не хочу ни о чем думать! Сейчас надо успокоиться и отдохнуть. Думать я буду завтра. Если смогу. А теперь спать. Вылезать из пушистой пены совершенно не хотелось, но остывшая вода не оставляла выбора.

Я достала из бара бутылку с коньяком, налила себе полную рюмку и залпом выпила. «Для дома, для семьи — врачи рекомендуют», так, кажется, говорил герой Никулина. Приятное тепло волной разлилось по телу, и я улеглась в постель. Надеюсь, во сне я увижу только приятное.

«Проспала…» Это первое, что пришло мне в голову, когда я открыла глаза. И только потом я вспомнила, что уже давно не работаю. Ну, в том смысле, что мне не нужно ходить на службу, выражаясь по старинке — в «присутствие». Работать-то я, конечно, работаю, но исключительно на себя, по своему собственному графику. Просто я ненавижу вставать рано утром. Спешить на работу, боясь опоздания. Писать дурацкие объяснительные, выдумывая сотни тысяч причин. Все равно шефу не объяснишь, что ты согласна лишний час переработать вечером, но утром не можешь рано встать. Это, вероятно, одна из главнейших причин, заставившая меня заняться частным сыском. Вторая — отсутствие начальников. Клиент — не в счет.

Сегодня мне предстоит напряженный день. Нужно встретиться с Кочеряном, рассказать, что мне удалось сделать, наведаться к Кире. Да, я еще обещала Анжеле прийти на спектакль. Придется тащиться. С некоторых пор посещение театра стало опасным для моей жизни. Прямо как заговоренное место какое-то.

Первым делом я отправилась в гостиницу к Арарату — хотелось показать ему фоторобот и еще раз расспросить. Что, если он знал про любовника Лилианы, но из мужской гордости не стал распространяться на эту тему? Меня волновал и другой вопрос — кто вчера изображал «черепашку-ниндзя», с которым я кувыркалась в темноте? Убийца?

Как мы и договаривались, Кочерян ждал меня. Мы спустились в полупустой бар. Пить я не стала, попросила только кофе с пирожными и, не дожидаясь расспросов, начала разговор сама:

— Арарат Багдасарович, скажите, может быть, у Лилианы Эдуардовны все-таки был любовник?

Арарат вскинул свои густые брови, насмешливо взглянул на меня и резко ответил: