Казалось бы, испытания должны ее закалить, но вместо этого она с каждым днем ощущала все больший упадок сил.

Уходя на работу, ей приходилось на полдня передавать девочку жившей по соседству женщине в годах, которая за деньги присматривала за детьми. Няня была старой закалки и обращалась со своими подопечными очень строго. Каждый раз, оставляя ребенка в ее квартире в подвальном помещении, где было нечем дышать из-за всепроникающего запаха табака, мать испытывала угрызения совести. Но что делать? Выбора, как и раньше, она не имела. Откажись она от заработка, им с дочерью стало бы не на что жить. А эта женщина была единственной в округе, кто ухаживал за детьми в дневное время за довольно умеренную плату.

Хотя мать и понимала, что заберет дочку домой в конце дня, при каждом расставании с малышкой у нее сжималось сердце – слишком свежи еще были воспоминания об их мучительной разлуке. Молодая женщина надеялась, что девочка не испытывает тех же переживаний, что и она сама. Каждый раз малышка рыдала, но было ли это из-за расставания с матерью, оставалось неясным.

Хюльда не сомневалась, что Траундур по какой-то причине утаил от нее имеющуюся информацию. Но отступать она не собиралась. Среди немногочисленных друзей Хюльды в полиции была одна женщина, которая располагала определенными связями в тех темных уголках преступного мира, что являлись вотчиной Траундура.

Они договорились встретиться в кафе в Кьярвалсстадире[12], поскольку Хюльда ни под каким предлогом не хотела показываться в полицейском участке. Это расследование стимулировало ее. Она пыталась убедить себя, что причиной тому была новая, заслуживающая внимания информация, которой с ней поделился переводчик Елены и благодаря которой у нее теперь появлялся шанс с триумфом завершить свою карьеру в полиции. Но в глубине души Хюльда понимала, что ей просто нужно чем-то занять свои мысли, чтобы избавиться от гадкого чувства отверженности, которое начинало терзать ее каждый раз, когда в памяти всплывал разговор с Магнусом.

В кафе было немноголюдно – только одна молодая пара с аппетитом поедала яблочный пирог. Судя по рюкзакам и фотоаппарату, это были туристы. Сразу бросалось в глаза, что они влюблены. Так же как Хюльда с Йоуном когда-то давным-давно. Ее сердце было нелегко завоевать, но на какое-то время она потеряла от Йоуна голову, и воспоминания об этом чувстве не поблекли по сей день. Для Хюльды было яснее ясного, что Пьетюр тех же эмоций у нее не вызывает. Но разве это важно? Ведь он ей действительно нравился, и она даже могла представить себе их совместное будущее. Этого вполне достаточно. Наверно, она просто потеряла способность любить. Даже не наверно, а точно. И она знала, когда конкретно это произошло.

Яблочный пирог выглядел так аппетитно, что Хюльда заказала себе кусок и в ожидании подруги уже доедала его, когда та вошла в кафе. Карен была на двадцать лет моложе Хюльды, но разница в возрасте не помешала им поддерживать прекрасные отношения. Можно сказать, Хюльда увидела в Карен свое отражение и взяла ее под крыло, помогая ориентироваться в лабиринте полицейского патриархата. Надо признать, что Карен оказалась хорошей ученицей: она стремительно поднималась вверх по служебной лестнице, занимая должности, о которых Хюльде оставалось только мечтать. Она даже в некотором смысле гордилась Карен. Это была не материнская гордость – своей дочерью Хюльда ее представить не могла. Ее чувство было скорее сродни гордости учителя за ученика. Но все-таки временами она ощущала легкие уколы зависти, а внутренний голос вопрошал: отчего же твоя собственная карьера стоит на месте?

На этот вопрос Хюльда и сама не могла толком ответить. В том, что она не достигла больших высот, сыграли свою роль разные сопутствующие факторы: и положение женщины в обществе в те времена, когда она начинала службу в полиции, и ее собственное отношение к коллегам – она предпочитала держать их на расстоянии, за что в итоге и поплатилась.

– Хюльда, как ты, дорогая? Ты и правда уходишь? Или уже ушла? – забросала ее вопросами Карен, присаживаясь напротив. – Я не надолго – на работе запарка, ты же знаешь.

Одно время Карен работала под началом Траундура в отделе по борьбе с проституцией, но с тех пор поднялась на ступеньку выше по карьерной лестнице.

– Кофе будешь? – спросила Хюльда. – Или пирог?

– Пирог не буду – не ем мучное, а кофе – с удовольствием, – снова поднимаясь с места, ответила Карен. – Пойду принесу.

– Нет уж, позволь тебя угостить.

– Ну что ты! Ни в коем случае, – сказала Карен, и в ее голосе Хюльде послышалась жалость.

Вот уж чего Хюльда терпеть не могла, так это когда ее жалели – будто она обеднеет оттого, что купит Карен чашку кофе! С другой стороны, Хюльде не хотелось терять времени на споры о пустяках, и возражать она не стала.

– Нам нужно обязательно выходить вместе на ланч, Хюльда, – сказала Карен, вернувшись за стол с чашкой капучино. – Будем оставаться на связи, согласна? Я знала, конечно, что ты постарше меня, но не думала, что настолько.

Удивительно, но, судя по выражению лица, Карен считала, что делает Хюльде комплимент. Она улыбалась и совсем не выглядела смущенной. Карен, наверное, полагала, что коллега воспримет ее замечание как намек на моложавую внешность.

Хюльда старалась не подать виду, но ей вдруг пришло в голову, что в действительности они никогда не были подругами. Возможно, Карен просто нуждалась в поддержке и дружеском отношении, когда пробивала себе путь к профессиональному успеху, а теперь участие Хюльды ей больше не требовалось. Выругавшись про себя за то, что не заметила этого раньше, но понимая, что сейчас без Карен ей не обойтись, Хюльда сказала:

– Да, я действительно выхожу на пенсию.

– Я в курсе. Мы все будем по тебе ужасно скучать, ты же понимаешь.

– Спасибо, а я по вас, – сказала Хюльда не вполне искренне. – Но Магнус попросил меня прежде довести до ума одно расследование – посчитал, видимо, что без опытного сотрудника тут не обойтись. – Это, разумеется, была ложь, хотя и невинная.

– Да? Сам Магги попросил? – удивленно спросила Карен.

Хюльде бы и в голову не пришло называть своего начальника Магги.

– Дело касается русской девушки, что погибла в прошлом году. Она вроде как занималась здесь проституцией, хотя официально прибыла в Исландию, чтобы получить статус беженки.

На лице Карен не отразилось никакой реакции. Она лишь с улыбкой взглянула на часы, всем видом давая понять, что ей пора.

Прервав неловкое молчание, она сказала:

– Вряд ли я смогу помочь. Я никогда не слышала об этом случае, да и работаю уже в другом отделе.

– Я знаю, – сказала Хюльда, сохраняя спокойствие, – но я думала, что тебе многое известно об этой среде. Или я неправильно поняла, чем ты конкретно… – Хюльда остановилась на середине фразы. Она подумала было спросить напрямую, поручали ли Карен какие-либо важные дела, но предположила, что та и так поняла, к чему она ведет.