— Ран, подожди, — разорвав поцелуй, она глотает воздух, отклоняясь назад. — Не так сразу. Я задохнусь.

— Хочу, — бескомпромиссно рявкаю я, удерживая свободной рукой белокурый затылок, и снова сминаю припухшие от первой атаки губы, всасываю её язык с влажным звуком, от которого закипает кровь.

Она сдаётся, отвечая с не меньшим пылом, цепляясь пальцами за лацканы пиджака и привставая на цыпочки. Афра пренебрежительно фыркает, и ленивой поступью направляется обратно за лестницу, так и не дождавшись ласки хозяина. Всегда говорил, что кошки — исключительно умные животные.

— Сладкая моя девочка, — иступлено бормочу я, дав Алисе мимолётную передышку. — Такая вкусная, — нетерпеливо оглаживаю горячими ладонями бьющееся в моих руках стройное тело, вжимаю в своё, шокируя своим натиском и каменно-твердой эрекцией, сквозь слои ткани, упирающейся в нежный живот tatlim.

— Ран, притормози, — очередной слабый писк растворяется в разгоряченном поцелуе.

— Даже не проси, — с глухим рокотанием отзываюсь я, остервенело исследуя свою захваченную территорию, замечая малейшие изменения. — Похудела, ­— неодобрительно рычу, прикусывая нижнюю губу Алисы. — Уволю повара, раз тебе не нравится, как она готовит.

— Не смей, Амиран, — испуганно выдыхает tatlim, приняв угрозу за чистую монету.

— Наверх, — коротко приказываю я, подхватывая на руки свою лёгкую, почти невесомую жену.

Молниеносно преодолев пару лестничных пролетов, плечом открываю дверь нашей общей спальни и прохожу внутрь. Все это время Алисия кротко лежит в моих объятиях, неотрывно изучая меня настороженным взглядом, нерешительно касаясь моих небритых скул, трогая подбородок, губы.

— Успела забыть, говоришь? Ну как? Теперь вспоминаешь? — гулко ухмыляюсь я, глядя в блестящие бездонные озёра.

— Это невозможно, Амиран. Забыть тебя. Только забыться. В тебе, — с какой-то щемящей, трогательной грустью отзывается Лиса. её голос шелестит почти беззвучно, словно легкий бриз, бегущий по траве с залива.

— Не бойся забыться во мне, Алиса. Я этого хочу, — повелительным тоном шепчу, невесомо скользнув губами по пульсирующему виску, и с твердой решительностью смотрю в бледнеющее в интимном сумраке спальни лицо.

— И всегда получаешь все, чего хочешь, — её глаза, обращенные на меня, блестят, наполняясь влагой. — Когда-нибудь было иначе?

— С тобой все иначе, — признаюсь хриплым шёпотом, опуская Алисию на кровать. Коварно улыбаюсь, снимая пиджак и бросая его в кресло у стены. — Что ещё тебе напомнить, сладкая?

— Амиран, — напряженный тон голоса не оставляет сомнений в том, что я услышу дальше. Алиса зажимается, торопливо отползая к изголовью смятой кровати и принимает защитную позу, обхватывая свои плечи руками. — Давай немного подождем. Физически я здорова, но морально не способна…, — она подавленно замолкает, пугливо наблюдая, как я неторопливо избавляюсь от одежды, складывая поверх пиджака, рубашку, ремень, брюки. Последними снимаю носки, и, оставшись в одних боксерах, неумолимо направляюсь к кровати.

— Мне нужно больше времени, Мир, — с тихой мольбой просит Алисия, когда я склонюсь над ней, опустившись коленями на матрас. её взгляд утыкается в мою грудь, губы и ресницы дрожат, выдавая весь спектр эмоций.

— Хочешь продлить свою агонию? И мою тоже? Купаться в страдании и жалости к себе — это не исцеление, — мягко поддев пальцами заострившийся подбородок, заставляю взглянуть на меня. — Алиса, я знаю, что ты чувствуешь, — погладив большим пальцем впалую щеку, ловлю неуверенный несчастный взгляд голубых глаз. — Поверь, я понимаю, и помню, как долго ты способна цепляться за прошлое, оглядываться назад, терзаясь чувством вины. Это не работает, сладкая, не поможет, — уговариваю я напряженную застывшую жену, поглаживая раскрытыми ладонями зажатые плечи. — Только разделив свою боль со мной, ты ощутишь облегчение. Не закрывайся, tatlim. Ты сильнее, чем тебе кажется.

— Нет во мне никакой силы. Ты все придумал, Ран, — горько возражает Алисия дрогнувшим голосом.

— Подними руки, любимая, — прошу я без категоричной настойчивости. Она повинуется, но через силу. В распахнутых глазах бушует настоящий шторм. — Ты моя бурная река, сладкая, бегущая по горным ущельям, минуя пороги и образуя водопады, — нашептываю, завораживаю обволакивающим голосом, неспешно и аккуратно снимая с девушки верхнюю часть пижамы. — А я твой океан. Впадай в меня, девочка.

— Падай, ты хочешь сказать? — Алиса беззащитно скрещивает руки на обнажённой груди, но я решительно развожу их в стороны.

— Река сливается с океаном, tatlim. И это самый естественный в мире процесс, — поправляю хрипло, нежно кружа пальцами по ореолам розовых сосков, и продолжая отвлекать разговорами.

— Она растворяется… растворяется в нем, — вздрогнув, упрямо качает головой Алиса.

— Становится его частью, но никуда не исчезает. Река — источник, сладкая… Такие маленькие, невероятно красивые, очень чувственные, — наклонившись, поочередно трогаю языком затвердевшие от моих манипуляций бутоны, одновременно стаскивая с плотно сжатых бедер Алисии пижамные штанишки. — Твои мышцы всегда сжимаются вокруг моего члена, когда я делаю так, — плотно обхватываю губами сосок, втягивая его в рот, и выпускаю с причмокивающим звуком. — Находясь глубоко внутри. Мне так нравится, когда ты так остро реагируешь. Я обожаю твое тело, сладкая, боготворю его…. Крошечные, как у девочки, — снова облизываю по кругу, один, второй, мягко прикусываю, прислушиваясь к отклику обнаженного тела, незаметно и ненавязчиво подминая его под себя.

— Ничего они не маленькие, — просыпается моя бунтарка. Дыхание Алисы сбивается, кожа покрывается мурашками, в потемневших зрачках плывет уже знакомая мне горячая пелена.

— Я говорю о твоих сосочках, малышка, — улыбаюсь я. Удерживая вес на одном локте, свободной рукой дотрагиваюсь до гладкого лобка Алисии, спускаясь пальцами ниже.

— Нет, не могу, — она сжимает бедра, отрицательно тряхнув головой, взгляд снова светлеет до льдисто-голубого оттенка.

— Твой организм перенес стресс, но ни ты, ни твоё тело не виноваты в произошедшем. За что ты себя наказываешь? — спрашиваю, лениво рисуя зигзаги внизу живота Алисии, покрывая короткими поцелуями её грудь и плечи.

— Ты обещал, что не будешь торопить, — сипло напоминает Лиса, борясь с пробудившимися желаниями, считая их неправильными, неуместными, предательскими.

— С рождением детей, — дополняю я, осторожно, но уверенно раздвигая её бедра коленом и устраиваясь между ними. — Ты не забеременеешь сейчас, сладкая.  Тебе нечего бояться. Врач ввел тебе контрацептив, действие которого рассчитано на полгода.

— Я не хочу, Амиран, — с шипением выдыхает Алиса, ощущая прикосновение моего натянувшего ткань боксёров возбужденного члена к раскрытой промежности.

— Разумом — нет. Этот блок мы уберём. Я вытащу тебя с необитаемого острова скорби, куда ты себя заточила, и верну туда, где ты должна быть. Прямо сейчас.