— Нет, — боязливо всхлипывает, положив ледяные ладошки на мои плечи.

— Да, Алиса, испытывать чувство потери и удовольствия в один период времени — не преступление, — настойчиво убеждаю жену прислушаться к моим словам. Она не упирается, но в тревожных выразительных глазах все еще плещется сомнение. Где-то глубоко, на самом дне. — Считай происходящее анестезией для нас обоих. Выбирай жизнь, сладкая. Всегда чтобы не случилось, выбирай жизнь, — я накрываю её губы своими, требовательно сминая их, раскрывая и проталкиваясь языком внутрь. ­— И меня, — оторвавшись, тяжело дышу в покрасневшие и блестящие от слюны губы.

— Считай происходящее анестезией для нас обоих. Выбирай жизнь, сладкая. Всегда чтобы не случилось, выбирай жизнь, — я накрываю её губы своими, требовательно сминая их, раскрывая и проталкиваясь языком внутрь. ­— И меня, — оторвавшись, тяжело дышу в покрасневшие и блестящие от слюны губы.

— Тебя…, — она смаргивает капли влаги с ресниц, возвращая мне соленый мучительно-нежный доверчивый поцелуй. Избавившись от боксеров, я полностью накрываю её собой, упираясь локтями в постель и заключая прекрасное лицо жены в горячие ладони.

— Никаких слез, сладкая, — слизываю влажную дорожку с уголка глаза. — Только вперемешку с оргазмами, — добавляю хрипло, толкаясь налившейся головкой члена в нежный вход, погружаясь только на пару сантиметров.

— Ран, — её глаза испуганно расширяются.

— Не бойся, я буду очень острожен. Больно не будет, обещаю.

— Так быстро…, — она задерживает дыхание, напрягаясь всем телом, сердце напротив моего колотится оглушительно громко и сильно.

— Мы начнем с того, что ты боишься больше всего, а потом вернёмся к прелюдии, — озвучиваю свои действия, медленно проникая вглубь. — Если захочешь.

— Мне страшно, что я ничего не почувствую… — шепотом признается Алисия. — Что не смогу дать тебе того, что ты хочешь.

— Все, чего я хочу, уже мое, tatlim, в моих руках, в моем сердце, — без колебаний отвечаю я. — Ты мой источник, Алиса, иди ко мне, — глубокий толчок на выдохе, её сдавленный слабый стон.

Опоясывающее удовольствие натягивает каждый нерв на моем теле, напряжение в мышцах от вынужденной сдержанности только усиливает ощущения. Я начинаю медленно двигаться, проникая во влажные тиски её лона в одном темпе. Настроенное под меня тело жены откликается, узнает, подстраивается под выбранный ритм, но мысленно Алисия все еще противится скользящему внутрь и наружу наслаждению. Она облизывает губы, слишком зациклившись на своих ощущениях, точнее на страхе, что они изменились.

— На меня смотри, — приказываю более жестким тоном. — Не думай, сладкая. Ныряй со мной, — задыхаясь, я глажу её губы своими, настойчиво удерживая её взгляд. — Моя красивая смелая девочка. Не сдерживайся, — хриплю я, наращивая темп. — Удовольствие — это лекарство, не отказывайся от него, — полностью выхожу, сделав несколько дразнящих движений головкой члена по клитору, снова погружаюсь до предела. Она так сладко дрожит, срывается на глухие стоны.

— Шайтан, как же мне хорошо с тобой, — сдерживаться становится сложнее, когда я ощущаю, какой влажной она становится, как поддается бедрами навстречу, тяжело дышит сквозь стиснутые зубы, как её плоть сдавливает мой член, когда я сжимаю пальцами тугие соски. — Черт побери, девочка, — бормочу я, закрывая глаза первым. Трехнедельное воздержание дает о себе знать. Я чертовски близко. На висках и спине выступает испарина.

— Давай со мной, — ткнувшись лбом в её лоб, хрипло зову я, быстро и глубоко вбиваясь между разведённых бедер. Спальню наполняют мои гортанные рычащие стоны и её — протяжные, рваные. Звонкие удары плоти подстёгивают надвигающую стремительную развязку. — Tatlim, — требовательно шепчу я.

— Не могу, — всхлипывает Алиса, впиваясь коготками в мои плечи, отчаянно целуя в губы.

— Все получится, сладкая, — обещаю я. Вдавив сжатый до побелевших костяшек кулак в изголовье кровати, просовываю свободную руку между нашими телами, хлопаю подушечками пальцев по набухшему клитору. Надавливаю, обвожу, рисуя бесконечность, снова влажно шлепаю. — Так, хорошо, да, маленькая? — всасываю её губу, врезаясь почти до упора и нажимая на чувствительную горошину.

— Ай… — глухо вскрикнув, Алиса выгибается дугой, утыкаясь пятками в матрас и сжимая коленками мои таранящие её лоно бедра. Я чувствую, как волны освобождения одна за другой накатывают на Алисию, содрогающуюся в вырванном практически силой оргазме.

— Вот так, умница, — слизав капельку пота с её виска, я резко выхожу, несколько раз двинув ладонью по набухшему члену, кончаю на её живот с глухим удовлетворённым стоном. И не разряжаюсь внутрь вовсе не потому, что, не доверяю контрацептиву в организме жены. Я знаю, что лекарство не подведет, а вот её будут терзать страхи, пока она не убедится, что беременность не наступила.

Благодарно и нежно поцеловав Алисию в губы, я падаю рядом, на пару минут позволяю себе отдышаться и расслабиться после полученного острого удовольствия. После, встаю и ухожу в ванную, и, вернувшись со смоченным в теплой воде полотенцем, осторожно стираю c тела Алисии следы своей спермы.

Она задумчиво и немного рассеянно наблюдает за мной, позволяя ухаживать за собой, выглядит спокойной и умиротворенной, что не может не радовать.

— Как у тебя это получается? — тихо спрашивает, когда я снова вытягиваюсь рядом и заключаю жену в тесные объятия.

— Что именно? — уточняю я, прижимаясь губами к прохладному лбу.

— Откуда ты знаешь, что нужно сказать и сделать? Я была уверена, что долго не решусь... снова, — Алиса смущенно замолкает. Непривычно робкая, невероятно-хрупкая. Почему у меня нет еще одной жизни, чтобы провести её только с ней, далеко-далеко, в хижине на берегу озера?

— Отвечать честно? — с улыбкой спрашиваю я.

— Мы же договорились, что всегда честно.

— Проконсультировался со своим психологом.

— Серьезно? — отстранившись, Алисия недоверчиво смотрит мне в глаза. — Не знала, что у принцев есть собственные мозгоправы.

— А что в этом удивительного?  В режиме постоянной многозадачности помощь опытного специалиста — жизненная необходимость. К тому же я знал, что ты точно этого не сделаешь, — объясняю удивленной жене.

— Вот и нет, — фыркает tatlim. —  Я тоже консультировалась.

— Ты умница, сладкая, но мой мозгоправ явно оказался компетентнее, — ухмыляюсь я, поглаживая мочку её уха. — Судя по результату.

— Мне все еще больно, — помолчав, произносит Алисия, имея в виду происходящее в душе, в сердце.

— Я знаю, — киваю, крепче прижимая загрустившую тигрицу к себе. — Вместе справиться с болью будет легче, чем по одиночке.

— Тебя не было так долго, Ран, — подавленно вздыхает Лиса, обнимая меня в ответ.

— Сейчас я здесь.

— А завтра?