– Две недели, – твердо повторил он. – Но ты не должна говорить ему, что ты – его мать. Не нужно смущать его.

– Но я же действительно его мать, – ответила она.

– Условия таковы, Изабелла. Прими их или уйди.

Она откинула голову:

– Кем же я буду ему в таком случае?

Адан пожал плечами:

– Няней. Учительницей. Кем-то, кто не останется надолго.

Она поставила кофе на столик. Тонкий фарфор задребезжал, выдавая ее волнение. Или гнев. Он вынужден был признать, что она в состоянии справляться с нервами и сдерживать себя.

– И что будет потом?

– Там будет видно. – Это было все, что он мог ей сказать. Потому что, если бы он сказал о своей надежде развестись с ней через две недели, она наверняка решила бы бороться. Коронация в любом случае не была назначена в ближайшее время, потому что по законам Джафара был необходим хотя бы трехнедельный траур.

Она наклонила голову, обдумывая его слова, скрестив руки на груди. Адана охватила волна жара от того, как округлости ее грудей выступили в вырезе шелкового топа.

– Ты знаешь, что я соглашусь. Разве у меня есть выбор? Я сделаю все, чтобы быть с моим ребенком. И я забочусь о благе Рафика так же, как и ты. Я не скажу ему, что я – его мать.

Он наклонил голову:

– Спасибо.

– Это не ради тебя, – бросила она. – Это ради Рафика. Ты прав, его не нужно смущать сейчас. Он слишком мал, чтобы понять ситуацию, и я не стану использовать его в наших с тобой делах. Пока мы не уладим между собой все вопросы, жизнь Рафика должна оставаться прежней.

Она была так не похожа на себя прежнюю. Женщина, которая стояла перед ним, сверкала, словно фейерверк, рассыпая искры праведного гнева. А та женщина, которой она была раньше, покорно кивнула бы, принимая любое его решение.

Как Жасмин, подумал он. Нет, Жасмин была безупречна и совершенно не похожа ни на прежнюю Изабеллу, ни на теперешнюю. Жасмин не горела бы в ночи. Она бы мягко сияла. Она не стала бы бросать ему вызов.

Но в этом и не возникло бы необходимости. Он и Жасмин были друзьями. Между ними не могло быть никаких искр.

– Очень хорошо, – сказал он. – Завтра мы переезжаем в глубь страны, во Дворец Бабочек. Там меньше народу, меньше глаз.

Было лучше, чтобы о ее возвращении в Джафар не было широко известно. Его личный персонал знал об этом, разумеется. Но они были преданными людьми и умели держать язык за зубами. Он был публичный человек, но в этом деле он хотел сохранить конфиденциальность. Похоже, она поняла его и просто кивнула.

– Адан, – позвала она, когда он повернулся, чтобы уйти.

Он остановился:

– Да?

– Я хочу поговорить с отцом. – Она закусила пухлую нижнюю губу, которую ему так хотелось целовать.

Он ощутил предательское покалывание у основания позвоночника. Адан подавил свое желание. Он не мог позволить себе такие мысли о ней. Это противоречило его планам.

– Он – единственный, кто знает правду о том, что произошло, – продолжила она.

Адан ощутил разочарование. Он тоже очень хотел поговорить с Хасаном Маро и узнать правду.

– Твоего отца нет в стране.

Она, видимо, ушла в себя, ссутулилась.

– Что ж, этого следовало ожидать.

Он внезапно обнаружил, что хочет обнять ее и утешить. Но он не стал этого делать.

«Так зачем же ты берешь ее с собой во Дворец Бабочек и позволяешь провести время с Рафиком?» – спросил он себя.

Потому что ему нужно ее согласие на развод. Это было единственной причиной, помимо секретности. Они будут изолированы от мира, но у него будет множество дел. На нем лежит ответственность за целый народ. И он никогда не будет наедине с Изабеллой. Там будут Калила, Махмуд и небольшой штат прислуги.

Днем он будет проводить время с ней и Рафиком. А вечером они будут расходиться по отдельным комнатам.

– Я распорядился, чтобы Хасана привели ко мне, когда он вернется, – сказал он. – Это лучшее, что я могу сделать.

– Прекрасно. А теперь, если ты не возражаешь, я отправлюсь спать. У меня был долгий день.

– Конечно, – сказал он, широким жестом приглашая ее войти внутрь.

В комнате она подошла прямо к двери и открыла ее для Адана. И только пройдя половину пути к своей спальне, он осознал, что его выгнали.

Рано утром следующего дня прибыла команда портных. Изабелла только что закончила завтракать, когда раздался стук в дверь. Секунду спустя слуга впустил процессию в гостиную, отведенную для Изабеллы.

– Его величество сказал, что вам необходим новый гардероб, госпожа, – вежливо объяснила главная портниха.

Утро прошло за снятием мерок, выбором тканей из множества рулонов шелкового жоржета ярких расцветок, а также за подгонкой уже готовых нарядов, которые женщины принесли с собой. Изабелла почувствовала себя неловко. Она хотела было возразить, что ей не нужно столько, но она не знала, действительно ли это так. Адан говорил о двух неделях, но она, разумеется, надеялась на большее. С собой она захватила одежды максимум на неделю.

Она уже скучала по своей жизни на Гавайях, но это было похоже на ностальгию, а не на тоску. Сейчас, когда она встретилась со своим ребенком, она не могла вообразить себя ни в каком другом месте.

Изабелла пока не знала, как они с Аданом решат этот вопрос, но надеялась остаться с Рафиком дольше. Она чувствовала, что это – проверка. И хотя ее приводила в бешенство необходимость на это согласиться, она была полна решимости пройти испытание.

К тому времени, когда Адан зашел за ней, у нее был полный чемодан готовой одежды. Она оделась в мягкую зеленую абайю для путешествия по пустыне. Одеяние скорее подчеркивало фигуру, а не скрывало ее.

Адан внезапно остановился. Глаза жадно заскользили по ее фигуре, но он потушил огонь в них, встретившись взглядом с Изабеллой.

– Ну что, ты готова?

– Да, – ответила она как можно равнодушнее.

Дорога до Дворца Бабочек заняла всего около двух часов. Караван из «лендроверов» пробирался среди гигантских дюн из красного песка. В пустыне было тихо и красиво, и все же этот вид заставил сердце Изабеллы сильно биться.

Она сидела рядом с Аданом, сцепив руки на коленях. Она хотела ехать с Рафиком и Калилой, но в их машине не оказалось места.

– Почему Дворец Бабочек так называется? – выпалила Изабелла, когда они спускались по крутому склону очередной дюны. Бусинки пота выступили у нее на лбу и груди. В машине был кондиционер, но этой прохлады было недостаточно, чтобы побороть ее волнение.

Адан взглянул на нее:

– Он был построен примерно пятьсот лет назад для любимой жены короля. Она любила бабочек, и у нее был сад специально для них. По преданию, весной дворец наполняли сотни бабочек. Они садились на ее волосы и плечи, ели и даже спали вместе с ней. И когда ее муж внезапно умер, она была разбита горем, и бабочки отнесли ее на небо, к нему. Так говорит легенда.