К тому времени, когда Альбина привезла Вадима домой и отбыла по своим делам, дверной замок был поменян. Сын с тренировки приехал уставший, но, кажется, немного повеселевший. Хорошо, что у него имелось место, где он мог отвлечься от того, что происходило дома. И мне в самом обозримом будущем тоже нужно будет подумать о том, куда стану отправляться, чтобы поменять «картинку», состоящую из родных и любимых, но все же тесных стен дома. А именно - на работу.       

Готовя ужин для нас с сыном, я прокручивала в голове воспоминания о том, как Антон каждый раз, когда я заговаривала о возможном трудоустройстве, буквально входил в ажитацию. Даже подработка или хобби, которое бы приносило небольшой доход, не рассматривались им, как занятие для меня.     

«Я много работаю и у меня получается зарабатывать все больше. Мне просто нужен крепкий тыл в виде жены», - говорил он мне.    

А я и верила в этот самый тыл. Доверяла ему и считала, что мы опора друг для друга. А выходит, я была ему лишь удобной домработницей, ко всему смотрящей в рот. Гадость.    

Мы с Вадимом успели поужинать, не проронив при этом ни слова, когда случилось то, чего я ну никак не ожидала в столь, весьма поздний, час. Сначала в замок на входной двери кто-то попытался вставить ключ (хотя, конечно же, было ясно, кто именно), но когда и третья попытка не увенчалась успехом, раздался такой барабанный бой, что мне показалось, будто дом вот-вот рухнет.    

- Милаааа! Открой! - кричал муж, колотя в дверь со всей силой.     

Я со страхом посмотрела на Вадима и увидела точно такой же, как и у меня, испуганный взгляд.    

- Милааа! Вадик! Немедленно откройте! Иначе я за себя не ручаюсь!      

Мы могли сделать вид, что нас нет дома, но черт бы все побрал! Почему я должна была в собственной квартире прятаться, словно преступница?     

Вскочив, я устремилась в прихожую, но меня опередил сын. Он оттеснил меня в сторону и, предварительно взглянув в глазок, все же открыл отцу дверь.     

Антон с сумкой в руках, видимо, совсем не ожидавший того, что откроет именно Вадим, замер на пороге. Сын - сделал то же самое. Он смотрел на отца и в его взгляде читалась такая растерянность, что мое сердце сжалось.       

- Вы совсем, что ли? - процедил Антон, входя в квартиру и отодвигая сына. - Какого хрена ты поменяла замки?!      

- Ты здесь больше не живешь! - отчеканила я, складывая дрожащие руки на груди.    

- Да ты что? Пока здесь есть мои вещи, я имею право приходить сюда, когда пожелаю!     

- Значит, забирай оставшееся барахло и проваливай.     

Взгляд Антона метнулся к Вадиму. Муж прищурился и, повернувшись ко мне, зло усмехнулся.    

- Понятно. Будешь науськивать сына против отца. Черта с два я тебе это позволю, - процедил он.      

Вихрем промчавшись в нашу с ним спальню, он начал бросать оставшиеся вещи в сумку, а я прислонилась к стене, потому что силы меня оставили.     

- Мам… ты можешь мне рассказать, что вообще происходит? - тихо выдавил из себя Вадим, и я вдруг увидела в нем не двенадцатилетнего подростка, а маленького мальчика, которым он все еще был.      

Столько отчаяния, ужаса и растерянности слышалось в его голосе, что из глаз моих брызнули слезы. Зажмурившись, я замотала головой. Звуки, доносящиеся из спальни, стали еще громче.     

Господи, хоть бы скорее муж собрал свои пожитки и ушел! Желательно навсегда.       

- С тобой мы позже поговорим, - раздался голос Антона, когда он вышел из спальни. Муж обращался к Вадиму. - И знай - далеко не все, что она говорит, правда.     

Местоимение «она» резануло слух. Антон говорил обо мне так, словно я была пустым местом. 

Я не выдержала - подлетела к мужу и принялась колотить его и выпихивать из квартиры.     

- Пошел к чертям! Пошел к своей Ане! - орала я, нимало не думая о том, что меня слышит как минимум сын, как максимум - несколько десятков соседей. - Иди к своей дряни!   

- Заткнись! Заткнись, слышишь?     

Антон схватил меня за плечи и с силой тряханул. Моя голова дернулась, и я вновь ощутила себя марионеткой. Всего на мгновение, когда наши взгляды встретились, мне почудилось, что я вижу в глазах мужа ту же боль, которую чувствую и я сама. Но очень быстро этот морок исчез.    

- Я еще вернусь, - процедил он с угрозой, а потом развернулся и вышел, наконец, прочь.   

На следующее утро сын вошел в кухню чернее тучи. Посмотрев на его осунувшееся лицо с тенями под глазами, я невольно вздрогнула. Сомнений не было - Вадик плакал. Но я прекрасно знала, что он никогда в этом не признается. Хотелось надеяться, что сын хотя бы спал этой ночью. Самое страшное - это если наши дрязги с Антоном будут отражаться на его успеваемости в школе и на занятиях хоккеем. 

- Что будешь? - спросила я Вадима, кивая на плиту. - Я кашу сварила. Еще есть омлет и сосиски… 

- Вот только не надо этого, ладно?! - неожиданно сорвался он. - Не надо меня закармливать! Это не изменит того, что вы с папой разводитесь! 

- Не изменит, - спокойно согласилась я, хотя от отчаянного крика сына по заиндевевшему за ночь нутру пошли болезненные трещины. - Так что ты хочешь? 

- Я хочу, чтобы у меня была нормальная семья! Как раньше! 

Вадим вскочил со стула, на который едва успел опуститься и, вероятно, намеревался выбежать из кухни. Вот только я не собиралась пускать это все на самотек. 

- Садись за стол, - сказала тоном, которым пользовалась очень редко. Тоном, который давал понять - перечить бесполезно. 

- Зачем? - тут же набычился Вадим. 

- Разговаривать будем. Ведь так поступают взрослые люди? А ты уже взрослый. 

Кинув на меня взгляд исподлобья, Вадим все же присел обратно. Опустился буквально на самый краешек стула, словно готовился сбежать в любой момент. 

- Как раньше уже не будет, - произнесла я, как могла, твердо. - Тебе придется с этим смириться. Также, как и мне. А капризы никому из нас не помогут. 

Вадим опустил глаза, словно почувствовав себя виноватым. После небольшой паузы спросил: 

- Вы теперь постоянно будете ссориться? Будете делить… имущество? 

Я едва не рассмеялась вслух - со всей горечью и болью, что разъедала, как кислота, изнутри, и вырывалась наружу пенящейся яростью. А было ли нам вообще что делить? Квартирой владела я. А чем владел Антон? Кроме своей Анечки, конечно. Я знала, что он ездил на хорошей машине, но мне говорил, что она - служебная. Было ли это правдой? И не станет ли почти бывший муж пытаться увильнуть от алиментов? Я с какой-то отрешенностью подумала - наверняка станет. Иначе на какие деньги он будет возить своих принцесс по дорогущим курортам? Или он настолько продался, что эти поездки оплачивал Лемешев? Этакие премиальные за хорошую работу жиголо в постели его дочери!