В глубине души она почувствовала себя виноватой, хотя и ненадолго. Ночь с художницей, попавшей в неудобное положение, стоит часа поддержки благотворительного проекта, где и нужно всего-то лишь пожимать руки и улыбаться. Ничего страшного. Правда?

– М-м-м, – пробормотал он и допил кофе. – Неплохо. Серьезно, очень неплохо. Где, вы говорите, учились готовить?

– Везде понемногу. А завершила обучение у Валенсии Кагони, когда вы меня уволили. Об остальном можете узнать на моем сайте.

У него вокруг глаз добавились морщинки, Лотти почувствовала запах мужского пота, который сладкой волной пробивался сквозь аромат выпечки.

Он внимательно осмотрел ее руки и удивленно поднял брови:

– Не замужем? Или слишком свободолюбивы, чтобы носить кольцо?

Она чуть не подавилась куском пирога:

– Не замужем, не обручена, ни с кем не встречаюсь и все такое. Да и когда! Откуда время на все это?

– Было бы желание, а время найдется. – В его взгляде сверкнул вызов.

При желании? О, у нее есть желание. Но где найти человека, который хотел бы того же самого, что и она. Ей пока не встретился.

– Это не входит в число моих приоритетов на сегодня, – солгала она, но не очень убедительно, потому что на лице Роба появилось понимающее выражение, быстро превратившееся в самодовольную ухмылку.

Черт. Она опять попалась в расставленную ловушку.

– Милейшая мисс Роузмаунт все работает и работает. И не позволяет себе никаких развлечений.

– А ваша жизнь – сплошной круговорот приключений, да и бизнес идет сам собой. Так?

Черт бы его побрал, как он ее раздражает.

– Я никогда не говорил такого. – Он кивком указал на дверь, в которую входила молодая парочка с коляской и пакетами с покупками.

Она не могла сдвинуться с места. Между ними летали электрические искры, словно мощный магнит притягивал друг к другу.

Она на расстоянии почувствовала идущую от него энергию и мужскую силу.

Он из тех парней, которые привыкли к тому, что метрдотель начинал вилять хвостом и искать лучший столик, едва они входили в коктейль-бар или ресторан.

Но не на этот раз, красавчик!

Она может не торопиться, Глория обслужит гостей. И та уже спешила вниз из квартиры на третьем этаже.

– А, привет! Вы, должно быть, Роб. Ваша мама рассказала мне все о вас, проказник. Я Глория. – Со смешком она повернулась к Лотти: – Адель решила позавтракать в студии с Йеном. Они отлично проводят время, и я подумала, что можно их оставить.

С противоположного конца столика раздалось резкое восклицание:

– Йен?

– Ну да, мой друг Йен Уокер, – уточнила Лотти. – Вы, наверное, встречались с ним вчера вечером. Он фотограф, который работал с вашей мамой над каталогом выставки для галереи. Высокий, стройный, лет сорока. И большой поклонник ее работ.

Роб вскочил, словно что-то повергло его в ужас. Резко выпрямился, став пугающе высоким.

– Тогда пора и мне к ним присоединиться, не так ли? Так, и где у вас эта студия? – Он стал подниматься по лестнице. – Тут все не так. Я бывал в студиях художников, но чтобы над кондитерской? Моя маменька и ее друзья проводили бы время не за работой, а объедались бы выпечкой.

Лотти открыла рот, закрыла и ответила с усмешкой:

– Так вот что вас в первую очередь беспокоит. А разве кто-то говорил о художниках? Приготовьтесь к разочарованию. Следуйте за мной. – Она заметила его улыбку и прищурилась. – А во-вторых, идите впереди. Прямо через эту дверь. Наверху резко поверните налево и поднимайтесь на третий этаж. Там уже не заблудитесь.

Роб побежал наверх через две ступеньки, на втором лестничном марше замедлил ход, поняв, что Лотти все это время идет за ним.

Маменька находилась в компании мужчины, которого он никогда не встречал, даже не вспомнил его имени. Для него это означало лишние волнения. Сильные волнения.

Тем более что они остановились перед дверью, которая явно вела в спальню.

Лотти сделала шаг вперед, взялась за бронзовую ручку, легко открыла дверь и вошла в комнату.

Стены и потолок были окрашены в белый цвет. Свет заливал комнату через простые окна, освещая единственную картину, висевшую, как водится, над старинным камином.

С официального портрета на Роба смотрела Лотти Роузмаунт в полный рост. От неожиданности он даже попятился, пораженный. Понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. И только сейчас он заметил, что Лотти пошла дальше и заговорила с высоким худым мужчиной, который показался ему смутно знакомым, тот стоял рядом с длинным столом, накрытым белоснежной скатертью.

Он с трудом понимал, что видит на самом деле. Так далеко это от того, что он ожидал.

Вместо хаотичного шума, запахов пекарни и неразберихи, которыми его встретила кондитерская, в комнате на третьем этаже царило спокойствие, ее заливал тихий солнечный свет.

Совсем другой мир. Оазис. Совершенно неожиданно.

Студия явно была лофтом. Потолок в одном из углов скошен, половина крыши состоит из стеклянных панелей, которые и позволяли свету заливать середину комнаты. В противоположной стене две широкие панели от пола до потолка представляли собой двери в патио. На маленьком стульчике, держа в руках большую белую чашку, сидела его маменька в шелковом кимоно с уже уложенными волосами. Перед ней на китайском фарфоровом блюде лежали шоколадные пирожные и датское печенье, которые, он знал, она обожала. Рядом стояла открытая коробка с носовыми платками.

– Дорогой! А вот и ты, наконец! Какое чудесное утро. Подойди и посмотри, какой чудесный вид. Правда, божественный?

Роб расправил плечи и, кивнув Лотти и Йену, которые полностью погрузились в созерцание фотографий на компьютере, вышел на узкую террасу на крыше.

Он прижался губами к волосам матери и взялся за спинку ее стула:

– Как ты сегодня, мам? Тебе лучше?

– Намного. Остался только насморк. А как я выспалась! Надеюсь, сегодня в галерее мне не захочется спать, когда прибудет славная британская публика. Так стыдно, что я не продержалась вчера весь вечер.

Он положил подбородок ей на плечо, чтобы оба видели одинаковую панораму на лондонский небосвод над Темзой.

У него перехватило дыхание.

Все гостиницы Бересфордов славятся видами на Лондон, но это! На крошечной террасе он вспомнил дом, в котором вырос его отец. Окна с красными геранями. Изящные кованые ограды. Черепичная крыша, на которой возвышалась каминная труба. Шпили церквей. И легкий отзвук оживленных улочек, такой же, как сейчас. Красные автобусы, черные такси. Полный комплект.

Как он скучал по всему этому. По настоящему Лондону.