– Сейчас берешь свою подругу, выходишь, садишься в машину и едешь домой – повернувшись ко мне, произносит Артем тоном, не терпящим возражений. От понимания ситуации холодок по спине бежит. Ничем хорошим его выпад в сторону Артура не закончится. Мясников специально это делает, выводит из себя Тему. Но вот как мне донести это до любимого? Он и слышать меня не хочет.

– Тема, нет, пожалуйста, – качаю головой, с мольбой смотря в его глаза. Но он отгородился от меня, будто стена выросла между нами.

– Поняла, Аня? – повторяет, словно и не слышал моих слов.

Кивнув в ответ, сдерживаю себя из последних сил, чтобы не расплакаться прямо здесь, у всех на глазах. Взяв за руку Алену, на негнущихся ногах выхожу в зал. Лавируя между столиками, направляюсь к выходу. Замечаю прищуренный взгляд, брошенный в нашу сторону Мясниковым. Но не смотрю на него, не реагирую, боясь вызвать еще больший гнев Артема.

Уже возле самых дверей замираю. Услышав родной голос, наполненный нотками ярости. Обернувшись, вижу, что Артем стоит возле столика Артура. С виду абсолютно спокоен, но я-то знаю, что творится у него внутри.

– Позавчера произошел неприятный инцидент, – произносит Тема, с надменной улыбкой на лице. – Расстроили мою девушку. А ты знаешь, Артур… – делает паузу… Тянется к столу рукой. Я вижу, как напрягаются дружки Мясникова, почуяв опасность. Но никто не предпринимает никаких действий, по всей видимости, не ожидая от Артема нападения прямо в зале ресторана.

– Я очень не люблю, когда расстраивается моя девушка, – взяв со стола бокал с виски, Тема замирает. Опустив взгляд, смотрит задумчиво на алкоголь.

Артур что-то отвечает Теме, но я не слышу. Вокруг воцаряется тишина. Кажется, даже служащие ресторана, почуяв опасность, испуганно замирают. А потом происходит что-то невообразимое. Будто взрыв. Мощный и неожиданный. Резким движением руки Артем выплескивает содержимое бокала в лицо Мясникову. Пока тот, едва ли не свалившись со стула, пытается прийти в себя, Тема двумя четкими движениями вырубает двух дружков Артура.

В зале вспыхивает паника. Люди вскакивают из-за столов, направляясь к выходу. Кто-то, схватив телефон, начинает снимать происходящее. Но подоспевший к зеваке Назар, толкнув того в плечо, обирает девайс.

– Полицию, вызывайте полицию! – раздается испуганный женский крик, когда стол Мясникова переворачивается и с грохотом падает на пол, а мужчины сцепляются в жесткой схватке. Со сжавшимся от испуга сердцем, выискиваю Тему, но в этом безумстве уже ничего не рассмотреть.

– Аня, быстро пошли, – раздается за спиной испуганный голос Алены. Схватив меня за руку, тянет к выходу. Я пытаюсь упираться, но в подругу будто бес вселился. В ней столько силы, что все мои старания – жалкие трепыхания. Она выволакивает меня из-за зала, ни на секунду не выпуская из рук, заставляет идти в сторону припаркованной машины.

Бой для меня всегда был важной частью жизни. В эти пятиминутки я выпускал зверя на волю, не волнуясь ни о чем. Я дрался жадно – так, будто каждый поединок мог стать последним. Пропущенные удары противника не причиняли мне боли, они подстегивали вести схватку еще жестче, еще стремительней. Я уничтожал все на своем пути, я был машиной, идущей напролом. Мне пророчили большое будущее, но меня сломало предательство близкого человека. В тот момент, когда я открыл видео, пришедшее на мой телефон, пелена гнева застила глаза. Я не помнил себя от бешенства, словно дикий, смертельно раненный зверь. Знал, что сдохну скоро, но продолжал биться в предсмертной агонии.

В тот вечер я разрушил все собственными руками. Круша, уничтожая своего лучшего друга: того, кто бы со мной с самого начала, того, кто предал, отняв у меня самое дорогое. Не помнил себя, ничего вокруг не видел – пришел в себя только в полицейской машине. Руки в крови, костяшки содраны, сердце в груди бешено грохочет. Я в полном дерьме! И понял это, только сидя за решеткой. Осознал, что больше не будет ничего: ни раундов, во время которых я чувствовал абсолютное счастье, ни чемпионского титула, ни боев. Не будет у меня семьи, не будет друга. Вот так за несколько часов я из успешного и богатого супермена превратился в бесполезное дерьмо.

Все повторялось. Спустя столько лет я снова это делал… Снова все разрушал. Я знал: это начало долбаного конца. Но как ни тормозил себя, не мог совладать со своим зверем. Клетка открылась, и он вырвался наружу.

Как только увидел у*бка рядом с Аней, руки затряслись от гнева. Думал, на месте убью суку за то, что посмел приблизиться к ней. А потом все стремительно покатилось к закономерной развязке. Его мерзкие словечки в ее адрес, Анины признания… Ненавидел себя в тот момент, когда смотрел в ее заплаканные испуганные глаза и кричал, требовал от нее правды. Чувствовал себя ублюдком последним за то, что заставляю ее проходить через это, но остановиться не мог. Это будто не зависит от меня – просто в один момент словно какой-то подонок рубильник включает, и весь мир погружается в хаос. В мой личный хаос, управляемый лишь гневом.

Они выводили меня из зала ресторана, связав, как последнего мудака. Кругом стоял гул испуганных голосов, а я ни хрена не слышал. Смотрел в ее заплаканные глаза, на то, как она испуганно прижималась к подружке в поисках защиты, и ненавидел себя. Я подвел ее. Все повторилось с точностью, как в прошлый раз. Полные разочарования глаза Назара, следящего за тем, как меня ведут в полицейскую машину. В голове дикая усталость, а по телу вулканическая вибрация. Не успел добить суку, вырвался. Спрятался за своих ублюдочных дружков. Трусливая мразь! Я достану его. Настанет день, когда я превращу его в еще более бесполезный кусок дерьма, чем сам был недавно. Но никогда не позволю приблизиться или навредить ЕЙ. Она – вот что самое важное для меня. И за это важное я вывернусь наизнанку, если будет необходимо.

* * *

– Встать к стене лицом, мордой в пол! – раздается за спиной. Молча выполняю приказ, желая поскорее снять с рук металлические браслеты и оказаться в тишине. Мне нужно подумать, что делать со всем произошедшим дерьмом. Нужно взять себя в руки. Полицейский расстегивает наручники и открывает замок решетки.

– Проходи, – не трогает, и голос более вежлив.

«Как этично», – усмехаюсь про себя. – Геройствовал, только пока у меня руки были связаны». Пройдя внутрь осматриваюсь. Темно-серое, сырое помещение, со всех сторон решетка. Клетка… Очень похожа на ту, что внутри меня. Только эта с бомжами.

Атмосфера здесь ни хрена не располагает к размышлениям. На лавочке два мужика, зачуханные, вонь на всю камеру. Долбанные черти. Рухнув на лавку в пустом углу, устало прячу лицо в ладонях.

А перед глазами снова и снова ее лицо. Воспаленные, широко раскрытые глаза… Ее тихий шепот повсюду: «Люблю тебя, Артем». Все сжимается изнутри. Нужна мне прямо сейчас. Как глоток треклятого кислорода. Не увижу ее, не почувствую – сдохну. Какого черта Назар так долго? Снова небось препирается, торгуется с алчным ментом.