— Ты голодна?

— Как волк.

Коди извлек из кармана тугую пачку банкнот, отсчитал несколько и отдал Хизер:

— Вот, купи Шерри порцию мяса.

— Но, папочка, я ведь хотела с ней поговорить и…

Коди одним взглядом отклонил все возражения.

— Ну ладно, картина ясна. Ты хочешь побыть с ней наедине. И сколько времени я должна нести мясо? — Она театрально вздохнула. — Час? Или лучше два?

— Мы будем под ивой, — сказал Коди, не обращая внимания на ехидные вопросы, и указал рукой на огромную плакучую иву футах в пятидесяти.

— Ива, — повторила Хизер, томно понизив голос. — Ну что ж, неплохое место, папочка. Действительно неплохое. Даже я бы лучше не придумала.

Когда Хизер наконец скрылась, Коди вздохнул с облегчением.

— Не принимай мою дочь всерьез, — сказал он, качая головой. Затем улыбнулся: — Она ждала твоего приезда не меньше, чем я.

Его слова и улыбка не оставляли в этом никаких сомнений. Казалось, с момента их последней встречи прошла целая вечность.

После двухнедельной разлуки скучать по человеку, которого почти не знаешь, казалось просто немыслимым.

Внезапно Шерри почувствовала страх. Страх от просыпающихся в ней чувств. Страх от новой встречи с Коди, его поцелуев. Не слишком ли многого она ждет от возникшего между ними влечения?

Теперь же, когда Шерри сидела возле Коди под тенистыми ветвями плакучей ивы, ее растерянность возросла во сто крат: с одной стороны, ее ужасно тянуло к этому человеку, с другой, она не могла с уверенностью сказать, что эти чувства вызваны самим Коди. Может, она просто нуждалась в той тихой, спокойной жизни, которую обещал брак с этим мужчиной? Больше всего на свете Шерри хотела повстречать такую же удачу, какую посчастливилось найти ее подругам. Она слишком устала от одиночества. Устала возвращаться в пустую квартиру, постоянно быть подружкой невесты, но никогда самой невестой. Ей хотелось мужа, дом, семью. Неужели она желает слишком многого?

Коди расстелил для них покрывало.

— Как поживают твои друзья?

— Любят друг друга без памяти, — выпалила Шерри первое, что пришло ей в голову, и, тут же пожалев об этом, смущенно отвела взгляд.

— Молодожены?

Девушка покачала головой.

— Они уже четыре года женаты, у них двое детей. А через несколько недель усыновят еще двоих.

— Должно быть, это очень добрые люди.

Его слова согрели сердце девушки. Добрее людей, чем Рауди и Нора, она действительно не знала. Казалось, их любви было так много, что она переливалась через край и делала счастливыми всех вокруг.

— Что-то не так?

Похоже, ее мысли были открытой книгой для этого человека.

— Ничего, просто я до смерти напугана теми чувствами, которые ты будишь во мне. Я же тебя толком не знаю, а чувствую… сама не понимаю, что я чувствую.

Он рассмеялся.

— По крайней мере ты не одна в своем смятении. Ведь я тебя тоже почти не знаю. Почему я выбрал именно тебя из всех женщин, которых встретил за эти годы?

— Я не помешаю? — спросила Хизер, прокладывая дорогу среди густо переплетающихся ветвей ивы. Она устроилась на покрывале, по-турецки скрестив ноги, и протянула Шерри тарелку, на которой возвышалась гора салата, жареный цыпленок и огромный маринованный огурец. Девочка облизала кончики пальцев. — Мясо закончилось. Я сказала мэру Боуи, что это для Шерри, и он попросил оставить ему один танец. Бедняга целый день готовил и теперь ждет не дождется, когда сможет увидеть хорошенькое личико вместо котелка с соусом Билли Боба.

— Пахнет восхитительно, — заметила Шерри, беря тарелку и принимаясь за еду.

Коди в упор посмотрел на дочь, давая понять, что дальнейшее ее присутствие здесь вовсе не обязательно, но она ответила ему не менее многозначительным взглядом и спросил:

— Ну что, пришли к какому-нибудь решению?

— Нет. Мы не так уж много времени провели наедине, ты не находишь?

— На мой взгляд, вполне достаточно.

Коди закрыл глаза.

— Хизер, пожалуйста.

— Может, ты все-таки пригласишь Шерри на танец или будешь ждать, пока ее у тебя не уведет мэр Боуи? Что касается амурных дел, папочка, то тут ты просто профан. Не ты ли все время твердишь, что «кто рано встает, тому Бог подает»? А знаешь, Дэн Боуи положил на Шерри глаз.

— Мэр — женатый человек.

— Ну и что? — Хизер, казалось, забавляло то, что они поменялись ролями. — Во всяком случае, это не остановило Рассела Форестера, когда он пустился в бега с той самой Молли.

Если бы по цвету шеи можно было определить степень раздражения человека, то у Коди сейчас она явно была наивысшая. Но Шерри не возражала против вмешательства Хизер. Ей нужно было время, чтобы разобраться в своих чувствах. Все происходило слишком быстро. Шерри не сомневалась, что, приди Хизер секундой позже, она была бы уже в объятиях Коди.

— Цыпленок просто великолепен, — сказала Шерри, слизывая острый соус с кончиков пальцев. — Не могу припомнить, когда я ела что-либо подобное.

— Коди Бэйлман, ты что, прячешь Шерри под этим деревом?

Говорящего видно не было, из-под ветвей торчала лишь пара начищенных до блеска ботинок.

Наградив отца ликующей улыбкой, Хизер горячо зашептала:

— Я же тебе говорила, что мэр Боуи первый пригласит ее на танец.

Коди встал и раздвинул тяжелые ветви ивы.

— Она ест.

— О, привет, — сказала Шерри, гладя на мэра снизу вверх и поднося куриную ножку ко рту. — Я так поняла, вы здесь шеф-повар. Мистер Боуи, ваше кулинарное искусство выше всяких похвал.

— А я еще и неплохой танцор. Не откажете старому дураку в любезности принять приглашение на тур вальса?

Шерри рассмеялась.

— А вы не такой уж и старый.

— И что же подумает твоя жена? — ледяным тоном поинтересовался Коди, однако в его голосе звучало еще что-то… Но что? Раздражение? Ревность? Шерри никак не могла разобрать.

Мэр беззаботно махнул рукой.

— А Хэйзел все равно. Боже мой, да эта женщина замужем за мной уже больше тридцати семи лет! Кроме того, сейчас она разговаривает с подругами, а ты сам знаешь, эти кумушки готовы весь день провести за сплетнями. Так что я как раз окажу им услугу, подкинув подходящую тему.

— Шерри? — Коди взглянул на нее, ожидая, что она отклонит предложение.

По правде говоря, девушке льстило внимание двух мужчин, даже несмотря на то, что один из них годился ей в отцы и выгладел так, как будто всю жизнь был самым главным ценителем того, что приготовил.

— Почему бы и нет, мэр, с огромным удовольствием.